Илана Мьер - Последняя песнь до темноты [ЛП]

— Назад, — сказал Валанир Окун. Он стал выше, возвышался над ними, и его голос был напряжен от сдерживаемой ярости. — Он здесь.

Сцена переменилась, Дариен не успел подумать. Они стояли на голой скале, что пронзала пустое небо над синим морем. До этого Дариен понимал, где они, но это место было другим. Море синевой жалило глаза, его музыка была такой, что хотелось плакать.

Это была песнь утраты.

— Погоди, — сказал он и оглядел камень вокруг них. — Где Хассен?

— Я не буду думать о конце дороги, — сказала Лин.

Дариен тряхнул головой.

— Что?

Она была печальна.

— Это песня, — сказала она. — Дариен, смотри… дерево.

Одинокое дерево росло, горбясь, на утесе. Дариен его видел, но ничего особого не заметил. Он не увидел сперва, что ветви и листья мерцают серебром на свете солнца.

— Серебряная ветвь, — сказал он. — Это она? Мы возьмем ее?

И тут перед ними появился Эдриен Летрелл лицом к морю. За ним стояла Мира. Ее белое платье и кожа заполнились солнцем, как стеклянный сосуд, глаза были печальными.

— Я скажу то, чего не хочу, — сказала она. — Но я должна.

Позже Эдриен держал в обеих руках ветвь с дерева. Мира пропала. Он пробормотал шепчущему воздуху и поющему морю:

— Прости, любимая. Я не смог.

Лин и Дариен оказались на другом утесе, с видом на лес, и увидели, как Валанир закрыл рукой Рианну и Неда и приказал:

— Назад.

Они увидели Марлена, корчащегося на земле, лицо было темным и искаженным.

— Нет, — тихо сказал Дариен, но не мог двигаться. Марилла рядом с его другом прижимала ладони ко рту.

— Дариен, — они услышали панику в голосе Рианны. Ее голову покрывал темный шлир. Она была в высохшей крови. Она выглядела ужасно. — Дариен, слушай Валанира.

— Ты в порядке? — сказал Дариен. — Боги, Рианна.

— Я в порядке, — сказала она. Улыбка дрожала, и она напомнила ему девушку, которую он знал. — Это не моя кровь.

Марлен вдруг встал, но это был не он. Марлен Хамбрелэй пропал, на его месте возник высокий мужчина с лирой.

Валанир Окун встал перед ним, вытащив меч.

— Здравствуй, Ник, — сказал он.

Глаза Никона Геррарда пылали, метка Пророка тоже — сияние отражало серебряный свет вокруг его силуэта и волос. Он смотрел на Валанира Окуна свысока. Валанир наступал, вытянув меч, и придворный поэт вдруг рассмеялся.

— Шутишь, — сказал он. — Меч? — Никон Геррард что-то пробормотал под нос.

Валанир охнул, меч вылетел из его рук и упал на землю. Он сказал:

— И у меня есть другое оружие. Я думал начать благородно.

— Начала нет, — сказал Никон Геррард. — Пока что. Я не хочу тратить на тебя время, Валанир. Позже, может, поиграем в королевском подземелье.

— Я знаю, что ты хочешь, — сказал Валанир и строго приказал. — Лин, иди ко мне. Ты в опасности.

Придворный поэт рассмеялся.

— Ты стал ее опекуном? Может, если бы ты не провел последние годы в кофейнях Майдары, ты бы смог ее спасти, — он крикнул другим голосом, который словно удерживал ветер. — Пусть портал родится изнутри, — он указал длинными пальцами на Лин.

Лин охнула, поднявшись в воздух.

— Лин! — крикнул Дариен и попытался схватить ее, но она поднялась выше, была далеко. Ее лицо побелело, рубашка открылась, и они увидели метку на ее груди и животе, переплетающуюся в узле, сияющим красным. Они смотрели, сияние становилось ярче, словно закат, что сулил кровопролитие.

Лорд Геррард закричал:

— Да откроется портал!

— Боги, нет, — сказал с ужасом Валанир Окун.

Лин завизжала. Словно там была дверь, символ на ее теле раскрылся посередине, и за ним была тьма.

Рианна вырывалась из хватки Неда.

— Я убью его, — вопила она, он сжимал ее талию, поднял, и она била ногами воздух.

— Нет, — сказал он, побелев от напряжения. — В этот раз ты не сможешь.

— Чертов Пророк, — закричал Дариен на Валанира. — Сделай что-нибудь.

— Не могу, — сказал Валанир, его лицо казалось старым. — Лин — ключ, она у него.

Крики Лин били его ножом по груди. Дариен Элдемур вдруг ощутил спокойствие. Он знал это ощущение, порой это было во время лучших выступлений: уверенность в себе.

— Помни, — сказал он Валаниру Окуну и выдавил улыбку. — Ты расскажешь обо мне миру.

Дариен раскинул руки и поднял голову к небу. Он запел песнь, которую не исполнял еще ни один поэт.

На утесах над синим морем, где мерцало серебряное дерево, Лин и Дариен смотрели, как Мира говорила Эдриену Летреллу последнее. Она сказала: