Наталия Володина: Последняя песнь трубадура

Звонок в дверь разбудил молодую женщину, спавшую на диване. Она открыла глаза, тяжело поднялась и, натыкаясь на разбросанные по комнате вещи, сумки, задевая пустые и полные бутылки, пробралась к трюмо. Короткие волосы торчали во все стороны, блузка расстегнулась, юбка сбилась. Женщина потянулась за расческой, приблизила лицо к зеркалу и с отвращением отшатнулась. «Тьфу, все на морде».

– Иду, – хрипло крикнула женщина и, не спеша, открыла дверь.

На площадке стояли два парня. Один – очень худой, расхлябанный, с больными глазами и мокрым носом. Другой – статный, загорелый, с волной волос над невысоким лбом. Волос необыкновенных – густых и послушных, чуть волнистых, редкого, по-настоящему пшеничного оттенка.

– Приветик, Ирка, – сказал дохлый. – Это Валек. В узких кругах – Блондин… Где у нас Жорик? – продолжал он, разглядывая бутылки на полу. – Жорика у нас нет. И, стало быть, нет причин не расслабиться на троих.

Ирка мрачно смотрела на гостей. Взяли моду. Каждый дверь ногой открывает.

– Эй ты, Васька, придурок, не хватай тут ничего своими лапами. – Она посмотрела на второго и резко подобрела.

– А блондинчик ничего. – Ирка попыталась изобразить кокетливую улыбку.

Через пять минут все трое мирно пили за столом.

– Ира, заныл Вася. – Ну дай, а? Ну за встречу. Ну в долг.

Женщина приблизила красное потное лицо с блестящими глазами к Блондину.

– А ты? Ну че? Кайф хочешь словить?

Она плюхнулась на пол и вытащила из-под серванта обувную коробку.

А потом они вдруг остались вдвоем – Ира и Блондин. Она придвинула к нему подносик с белым порошком.

– Нюхаешь? Или вмажешь?

– Муж скоро придет? – абсолютно трезвым голосом спросил мужчина.

– А тебе не все равно? – тупо удивилась Ирка.

– Не хами, – прозвучало в ответ ровно и как-то очень презрительно. Это дошло до ее замученного мозга.

– Ты че, козел? – завопила она. – Я его принимаю тут…

Она вскочила со стула и оказалась плотно прижатой к нему. Как из тумана на нее смотрело грозно красивое лицо с волной пшеничных волос.

– Ты че? Ты это, что ли? – забормотала она уже расслабленно, почувствовав его твердую руку на затылке.

– Да, – сказал мужчина и одним отработанным движением сломал ей шею. Хрустнули позвонки, а она не успела даже вскрикнуть.

Вечером началась гроза. Молния сверкала совсем рядом, за окном. Собака дрожала и скулила. Дина задвинула шторы, зажгла в обеих комнатах настольные лампы. Это беспокойство. Ничего конкретного. Просто, как опытная жертва, она чувствовала: к ней опять подкрадывается жестокая ночь. Она взбила подушки, встряхнула одеяло. Достала в кухне из холодильника минеральную воду. Две таблетки снотворного. Дина опустилась на колени перед Топазом, поцеловала в нос и пошептала ласковые слова на ушко. Затем вышла на застекленный балкон и, несмотря на ливень, приоткрыла окно. Что-то в этом есть. Дождь уже пахнет летом. Многие любят непогоду. Оттеняет домашний уют. На свете не было более домашнего человека, чем Дина. Все, что ей сейчас нужно, – это рыжая собака, красивый абажур, стопка книг на тумбочке. Но сегодня ничто не спасет от надвигающейся ночи. Дина будет убегать в сон от воспоминаний, разрывающих грудь, и просыпаться от кошмаров. Еще две таблетки. Отвар ромашки. Ложку меда и стакан теплого молока. Еще мертвому припарка, и можно ложиться спать.

Топаз устроился рядом, как всегда, плотно прижавшись к спине. Баю-бай, дорогой.

Ей снилось, как кто-то душит незнакомую женщину. Не видно ее лица. Какие-то военные закрывали на замок клетку с людьми. А потом она во сне почувствовала, что надвигается самое страшное, то, что случилось. И заставила себя проснуться. Лежала неподвижно в темноте и шептала себе, как привыкла за время своего затворничества.

Я все забыла. Я ничего не помню. Я ни о чем не думаю.

Утро было ясным, теплым, умытым. Дина погуляла с Топиком, приготовила кофе по своему рецепту: полторы ложки «Нескафе Голд», ложку сахара и чашка горячего, не разбавленного водой молока. Достала из хлебницы ржаную лепешку. Завтрак чемпионов. Ей кофе с лепешкой. Ему миску сырой печенки. Теперь можно поспать набело. Дина скользнула в ночную рубашку, с которой рассталась два часа назад. И тут, конечно, затрещал телефон.

– Але, Галя, дорогая, давай потом. Мне нужно поспать часок. Да ты что? Серьезно?

– Еще как серьезно, – рыдала подруга. – Она пришла полчаса назад. Не ночевала! Пьяная вдупель. Ругалась матом.