Стивен Браст - Ветхий дворец

Аллам сам вел его руку, словно не желая избегать битвы. Вильмош сделал еще один неуверенный шажок вперед. Рот Ласло открылся, и он рванулся навстречу с воплем, который эхом сотряс стены комнаты: рев целеустремленного дзура или боевой клич атакующего дракона.

Почти опережая взгляд Миклоша, палаш устремился по широкой дуге к голове Вильмоша. Великан поднял свой посох - почти опоздав, но все же не совсем опоздав.

Сталь встретилась с деревом во вспышке белого света, от которой у Миклоша перед глазами пятна закружились, и с хлопком, что подобно грому отдался в его ушах. Дерево позади него закачалось и затрепетало.

Когда Миклош вновь обрел зрение, Вильмош все еще стоял, упираясь посохом в пол, и Ласло стоял перед ним, сжимая рукоять Аллама. А на полу у ног короля валялся клинок палаша - перекрученный и обгоревший обломок металла.

Вильмош качнулся, но перед тем, как упасть, вновь поднял посох и ткнул его концом в живот Ласло. Король закричал и упал на пол, где и остался лежать, тихо постанывая и качая головой туда-сюда. Вильмош рухнул на колени. В комнате тонко завоняло паленым.

На мгновение все застыли. А потом порыв ветра из открытого окна принес свежий запах Реки, смешанный с благоуханием растущего дерева. Вильмош развернулся, из глаз его текли слезы, но он сказал:

- Спасибо, Мики.

Бригитта поднялась и подошла к великану. Коснулась его лба, обрывками его собственной одежды стянула повреждения поменьше, но из ран на боку и на животе кровь текла ручьем, и с этим сделать она ничего не могла. Ласло все еще тихо стонал на полу.

Миклош видел, что у Андора культя забинтована и больше не кровит. Отрубленная рука по-прежнему лежала где упала; на нее смотреть Миклошу не хотелось. Виктор лежал как мертвый, но Миклош видел, как его грудь медленно вздымается и опадает, значит, дышит.

Раздался стук - Вильмош выпустил свой посох, и тот упал. Бригитта посмотрела на Миклоша, перехватила его взгляд; посмотрела на великана, снова на Миклоша, и покачала головой.

Миклош чувствовал, как в горле встал ком, который даже проглотить невозможно. Затем, охваченный отчаянной потребностью сделать хоть что-то, он шагнул между Вильмошем и Ласло, к той ветви, которую отломил от дерева. Осмотрел ее - и откуда только такая взялась? Простая, почти отполированная. Никаких следов листьев, отростков или других ветвей. А тот конец, что отломился от дерева, сколь бы это ни казалось немыслимо, был гладким и закругленным.

Осмотр он, однако, закончить не сумел, ибо в этот самый миг сам Дворец, сверху донизу, начал стонать и раскачиваться, словно повторяя движения короля, что валялся побитым и оглушенным рядом с деревом и своими братьями.

Миклош поднялся на ноги, но вновь свалился из-за сотрясающегося Дворца. Бригитта плюхнулась на Вильмоша, который и не почувствовал ее тяжести. Миклош поднял взгляд и увидел, что потолок оседает, готовый рухнуть им на головы. Пол и стены проросли трещинами, и как ни хотел Миклош найти в себе силы дотянуться до Бригитты, колени его превратились в кашу, а она была слишком далеко. Он поймал ее взгляд на одно бесконечное мгновение любви и нежности, но следующий толчок разъединил их вновь.

Однако даже теперь взгляд Миклоша остался прикован к посоху. Один конец был закруглен, а вот второй имел странную форму. Несмотря на смертную агонию всего помещения, Миклош пригляделся внимательнее. Да, сомнений нет: как вырезанное навершие.

Вырезанное в виде конской головы.

Здесь были даже глаза, искрящиеся как самоцветы. И пока он смотрел, они словно ожили, и посмотрели на него, и увидели его.

Комната раскачивалась, дрожала, рассыпалась.

Дерево трепетало и тянулось, кажется, сразу во всех направлениях.

А конская голова на посохе отворила рот и проговорила:

- Не бойся, хозяин. Ты все сделал правильно.

Дворец вокруг дерева словно исчезал. Свобода! - кричало оно. Вся энергия его взорвалась в едином порыве, и оно росло так, как если бы все время с самого начала застыло без изменений. Оно росло как гора из котла с магмой, или как любовь, когда две назначенных друг другу души встречаются в то самое время, когда обеим это нужно.

Что там? Потолок падает? Его корни могут сейчас выдержать куда больший вес и даже не почувствовать этого; оно аккуратно сопроводило падающее вбок. Пол рассыпается? Оно объяло стоящих вокруг так, словно они младенцы, а оно их тысячерукая мать. Умирающий человек? Сейчас не время смерти, сейчас время жизни и обновления. Другой человек лишился руки? Горюя вместе с ним, оно уверилось, что этот жив.