Андрей Морсин - Унция или Драгоценное Ничто [litres]

Птица повисла над лысиной, блестевшей на солнце, и Унция прислушалась к беседе.

– Понимаете, – проникновенно говорила женщина, играя в догонялки с рукой важного господина, – нам сейчас совсем некуда идти. Подождите хотя бы до весны, когда старший сын вернётся из армии.

Домовладелец кривил губы и хмурил брови.

– Ну, послушайте, я не знаю, что мне сделать… – женщина опустилась на корточки и вцепилась в начищенный ботинок.

Мужчина поморщился, дёргая ногой, и Унция получила новый укол под ребро.

Тут Птица уселась прямо господину на макушку, и принцессе волей-неволей пришлось обхватить лысину.

– Ну что вы, милочка! – бархатно, с неожиданным чувством воскликнул он. – Выселить вас с детьми? Да живите, ради Бога!

Унция, боясь соскользнуть, сжала его голову сильней.

– О квартплате тоже можете забыть. Должен же хоть кто-то в этом городе заботиться о бедных детях!

Женщина, не веря своим ушам, подняла голову и встретилась взглядом с принцессой.

– Спасибо, – в её глазах светилась благодарная улыбка.

– Не за что, не за что, – откланялся господин.

Унция смотрела, как он уходит, и Песня, отражаясь в витринах радужными бликами, провожает его до перекрёстка.

Птица уже расправила крылья, когда в воздухе повисла новая сомнительная нотка.

«И как это я так? – думал мужчина. – Что это вдруг на меня нашло?»

Птица, Песня и Унция задержались.

«Хотя, не за горами Рождество, пусть себе живут!» – он кашлянул в кулак и пошёл дальше, с удовольствием отмечая, что и погода, и самочувствие стали значительно лучше.

Прозрачные нити натянулись, пустили солнечных зайчиков по оконным стёклам, певучая ткань побежала гладко, блестящей жемчужиной включая лысину в свой узор.

– Ах, я чуть не упала, когда схватилась за ту скользкую голову! – призналась принцесса, когда они летели над морем.

– Делая доброе дело, упасть невозможно, – сказала Птица. – Это один из главных законов мира!

Унция изо всех сил прислушивалась, не появится ли сигнал от Октавиана.

– По другому закону, – наставница слышала все её мысли, – чем люди дальше друг от друга, тем их сердца ближе.

– Но меня так мучает, что я не могу быть рядом с моим другом! – воскликнула принцесса. – Как он там один, без меня?

– А ты отправь к нему свою Песню, – посоветовала Птица. – Она его найдёт и будет во всём помогать.

– Но как моя Песня узнает, куда ей лететь? Этот мир такой огромный! – в её голосе задрожали слёзы.

– Поверь, она не ошибётся, – Птица звучала убедительно. – Это как радуга: цвета на одном конце те же, что на другом.

Она понеслась с необыкновенной быстротой, словно хотела развеять все сомнения ученицы.

– А-а-ай! – от бесчисленных, сияющих звуков у принцессы захватило дух.

– О-о-о, да-а! – подпела Птица.

– А-а-ай-о-о-да-а! – зазвучало вокруг их голосами, – Ай-о-да! – отдалось эхом в неведомой дали.

Звёзды потянулись навстречу трепетными лучами, превращаясь в искры на глади озера тайных слёз. И Унция распростёрлась на его берегу, раскинув руки и отпуская Песню на волю.

Октавиан взмахнул смычком, завершая стремительный экспромт «Акулий плавник со шпинатом», и зал взорвался возгласами восторга и аплодисментами. Особенно горячо хлопала рыжеволосая девочка в старинном музейном платье. На её плече сидел красивый, словно с картинки, тукан. Девочка и птица появились неожиданно – ещё минуту назад за столиком у сцены их не было.

Раскланявшись, шеф-маэстро подошёл к новым гостям.

– Я хотела поблагодарить вас от имени музыки, – незнакомка сделала книксен, и птица качнула разноцветным клювом. – Моё имя – Айода.

Октавиан всмотрелся в ямочки на её щеках:

– А мы не встречались? Ваше лицо кажется мне знакомым.

– Мне ваше – тоже, – девочка села, и тукан спорхнул на столешницу.

– Вы из этого города? – он сел рядом.

– Нет, я приехала издалека, – Айода расправила салфетку, исписанную нотами.

– Позвольте, – Октавиан пробежал глазами несколько тактов, напевая про себя. – Кажется, я это уже где-то слышал. Вы учитесь музыке?

– В общем, да, – Айода смотрела ему в глаза.

– И где же?

– Ой, всюду! – она рассмеялась.

– Удивительно, и голос ваш мне знаком. А вы петь не пробовали?

Гостья потупила взгляд:

– Сказать по-честному, я сюда за этим и пришла. Когда я о вас услышала, то подумала, что буду полезна… Это даже не мысль была, а такая уверенность. Знаете, когда я не пою, кажется, меня и нет вовсе. И я бы спела прямо сейчас, но лучше, если никого кроме нас, – она огляделась по сторонам, – не будет.