Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Да, — опустила голову Эльга.

— Ох, сердце мое! — упал обратно на скамейку Деодор. — Мне уже никакого букета не хочется.

— Ничего, вторая попытка.

Унисса поставила новую доску и остановила руку ученицы, нырнувшую в мешок за листьями.

— Посмотри на него, — заговорила она, заставляя Эльгу выглянуть из-за марбетты. — Посмотри, что ты видишь.

Малиновые губы Деодора подпирали розово-сиреневые репейные щеки.

— Я…

— В чем его суть?

— Моя? — спросил Деодор.

Липовые листья на лбу с шелестом сложились в складки. Ягодный язык просунулся между зубов.

— Смотри, — сказала Унисса.

— Я не могу.

Пальцы мастера сомкнулись на шее Эльги.

— Смотри!

— Я не вижу! — прохрипела Эльга.

— Вы знаете… — подал голос Деодор.

— Пейте чай, — холодно произнесла Унисса.

— Я бы хотела, но я не вижу, — сказала Эльга.

— Не глазами смотри, сердцем, — сказала Унисса и добавила уже тише, отнимая пальцы: — Смотри, как будто на себя смотришь. Как на меня смотрела и сквозь меня. Подумай, почему у тебя получилось тогда.

Деодор поднял кружку из березовых листьев и выдул одуванчиково-мятный пар.

— Я молчу, я пью, — сказал он.

— Соберись, — сказала Унисса Эльге.

— Я… — Эльга заглянула в люпиновые глаза мастера. — Я попробую.

— Разумеется, ты попробуешь, — сказала Унисса. — А если букет не получится, господин Кеммих получит тебя в услужение на две недели.

— Что?

Эльга с Деодором выкрикнули это одновременно.

Деодор вдобавок распрыскал чай, а Эльга ногой едва не сшибла марбетту. Унисса не дала марбетте упасть.

— Мне думается, это вполне мудрое решение, — сказала она. — Господин Кеммих, возьмете мою ученицу в служанки?

Ах, эти репейные щеки! Как они загорелись! Как вспыхнули глаза!

— Вы серьезно, госпожа мастер? — спросил Деодор.

— Исключительно серьезно, — подтвердила Унисса.

— А я…

Эльга увидела, как внутри гостя вспыхнул и разгорелся лиловый пожар. Ах, эта страсть! Ах, это желание! Барбарис? Южная слива?

Деодор в боевой готовности.

— А я смогу делать с ней, что захочу?

Унисса оглянулась на Эльгу.

— Да, она будет полностью в вашем распоряжении.

— Мастер Мару…

Голос Униссы сделался холодным.

— Не хочешь в служанки? Делай букет.

Эльга почувствовала, будто лист встал в горле.

— Но если…

— Делай!

Эльга не удержалась и всхлипнула. Обещание мастера показалось ей ужасно не справедливым. Что такое один удачный букет, когда ты не знаешь даже, как он у тебя получился? Ничто, ерунда. Случайность.

— Не плачь, не плачь, мой цветочек, — заговорил, поднимаясь из-за стола Деодор, — у тебя будет мало работы по дому.

— Сядьте! — лязгнула Унисса.

Деодор сел.

— Ты готова? — спросила Унисса у Эльги.

Ученица качнула головой.

— Тогда приступай.

— Мастер Мару…

— Руку — в сак!

Не Унисса, а жуть жуткая встала у зажмурившейся Эльги за спиной.

Листья сочувственно ткнулись в пальцы. Ш-ш-ш, мы тоже боимся. Мы тоже не совсем уверены. А если ош-ш-шибка?

В том-то и дело, пожаловалась им Эльга. Я не умею. Я не знаю. Я будто на ветру. А раньше как же? — удивились листья. Ты во сне что ли нас в букеты набивала? — добавил нахальный кленовый, царапнув плавником по запястью. Мастер сейчас взорвется.

Может, просто начнем? — шепнул чарник. А там посмотрим.

А ты-то сам готов? — спросила его Эльга, и чарник скакнул в пальцы.

Всегда, ответил он. Всегда.

С чарника Эльга и начала. Он подмигнул, складываясь, и лег первым пятнышком на доску. Герой! Но пятнышко лишь мгновение было одиноким — и вот уже к нему прижимаются, с шелестом набиваются в тесное соседство липовые листья, укладываются вокруг, вздергивая острые кончики-хоботки. А между ними скользят пухлые листья репейника, теряя под ногтем всю свою неказистую пухлость.

Деодор таращился и кусал мясо.

Дыхание Униссы касалось шеи, мочки уха, но Эльга не обращала внимания. Она работала, просеивая свое лиственное богатство и рассыпая его по букету.

Барбарис или южная слива закрылись? Пусть, пусть. Она обойдется. Она сможет. Она видела и увидит снова.

Лицо на доске потихоньку обретало форму, рельеф, обретало сходство, обретало сладость и медовый оттенок. Только…

Эльга остановилась.

— Что? — тихо спросила Унисса.

— Это не то, — прошептала Эльга.

— Делай то.

— Я… я не вижу. То есть, вижу не то, не так, как надо.

— А что ты видишь в Деодоре?

— Ну, какой он.

— Какой он сладкий? — спросила Унисса. — А Рыцека ты видела каким? Какой он добрый? Как ты думаешь, оба этих впечатления правдивы? Это их внутренняя суть? Что для мастера по настоящему важно?