Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

Они добрались до широкой арки, в бесснежной глубине которой у закрытых ворот темнели пустые и рассохшиеся бочки из-под солонины.

— Фу! — Эльга зажала нос от гнилостного запаха.

— Помоги, — Унисса попыталась сдвинуть одну из бочек.

— Зачем?

— Мастеров увидеть хочешь?

Эльга кивнула.

— Перевернем, выкатим — встанешь на бочку, — сказала Унисса.

— Ой, да!

Эльга вслед за мастером уперлась ладонями в темный бок. Дерево было скользким и жирным. Вместе они расшатали и опрокинули одну из пузатых товарок. Внутри бочки что-то треснуло, она вздрогнула, но покатилась к выходу, стоило ее подтолкнуть.

— Сюда.

Унисса ловко завернула бочку, и они, тяжело дыша от усилий, поставили ее вверх дном. Барабаны сменили песню. Теперь они звучали: бум-бум-ба! Бум-бум-ба! Толпа заволновалась и разразилась криками.

Уже рядом!

— Забирайся!

Упрашивать Эльгу не пришлось. Она уцепилась за неровную кладку стены, краешком ботинка нашла опору — выгиб обруча, и, оттолкнувшись вверх, очутилась на бочке. Донце скрипнуло, но выдержало.

— Видно? — спросила Унисса.

Эльга выпрямилась.

— Да, мастер Мару!

Красота!

Поверх голов темнела мостовая и покачивался тесный ряд горожан на той ее стороне.

Знаменосцы и почетное сопровождение из городской охраны уже прошли к площади, в легком изгибе пропали их крашенные шерстяные плащи.

— О-о-о! — взревела толпа показавшимся победителям. — А-а-а!

— Ёрпыль-гон! — закричала Эльга.

Ей жутко хотелось помахать рукой, но бочка и так угрожающе потрескивала.

— Рыцек!

Мастера с учениками и воины шли неторопливо, устало. Их было не так уж и много, около полусотни, и Эльга подумала, что это просто те, кто уходил воевать с тангарийцами из здешних мест или наделов, расположенных еще дальше от центра Края.

Шли они нестройно, островками вокруг мастеров, в полушубках и куртках, подбитых собачьим мехом, в островерхих шапках и штанах, заправленных в сапоги. Кто-то улыбался, кто-то находил в себе силы приветственно поднять руку. Эльга вдруг поняла, что они едва держатся на ногах.

— Слава! Слава! — заголосила толпа.

Вверх и на головы победителям полетело пшено. Словно не тающий, твердый снег. Разглядеть Рыцека среди бредущих к площади было невозможно.

— Рыцек!

Как тут перекричишь толпу? Только горло надорвешь. Его уже покалывает острыми иголочками изнутри.

— Рыцек! Это я — Эльга!

Эльга вытянулась, чтобы Рыцек заметил ее, стоящую на бочке. Только никто не смотрел в ее сторону.

Может Рыцека и нет здесь?

— Мастер Мару, — едва не прорыдала Эльга, — он не слышит.

Унисса подняла глаза на ученицу.

— Тебе он так нужен? — спросила она.

В руках у нее была доска, на которую мастер почти не глядя бросала листья. Колено поддерживало доску снизу, а пальцы набивали пестрый букет, с Эльгиной высоты перевернутый и не узнаваемый рисунок.

— Да!

— А помнишь, я показывала тебе донжахин? — спросила Унисса. — Красный, лапчатый.

— Друг-приятель?

— Конечно.

— Но как мне его использовать?

— Шепни имя и пусти по ветру, — сказала Унисса и уткнулась в букет.

Эльга поспешно сунула руку в сак. Донжахин, донжахин миленький!

Последние воины брели мимо. Пшено желтело на мостовой. Толпа смыкалась в отдалении и тоже медленно подвигалась к площади.

Барабаны рокотали. Ветер доносил запахи дыма.

Ну же! Где ты там? Руку — глубже. Донжахин снулой рыбкой толкнулся в пальцы. Почти завял. Эльга поднесла его к губам.

— Рыцек, — прошептала она и, вытянув руку, отпустила листок с ладони.

Темно-красный друг-приятель кувыркнулся в воздухе и, вихляя, полетел над головами к проходящим воинам и мастерам боя. Его дернуло в одну сторону, в другую, занесло вперед, и Эльга во все глаза следила за ним, чтобы не пропустить, куда он упадет.

Ах! Лист спикировал вниз, к группе из пяти человек, чуть ли не на грудь к долговязому воину, несущему в руке короткий округлый щит. Воин поймал донжахин, поднес к лицу и вдруг повернул голову прямо туда, где стояла на бочке Эльга.

— Рыцек!

Увидел!

Девочка бешено замахала рукой, но тут опять понеслось:

— Слава! Слава!

От ворот наплыла толпа, держась от бойцов на расстоянии десятка шагов, не больше. Многие кричали что-то радостное и воинственное. Они казались преследователями или погонщиками в пестрых одеждах.

— Рыцек!

Донжахин, зажатый в кулаке, на крик Эльги взмыл вверх, но сразу пропал. Толпа набухла, и под ее весом, возгласами, пшеном победители тангарийцев протиснулись в поворот.