Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Завтра! — нагнал её голос кафаликса. — Все дети до четырнадцати лет, желающие обучаться мастерству, смогут выбрать мастера! Тридцать монет родителям! Контракт с кранцвейлером Края Дидекангом Руе! Тридцать эринов!

Эльга прижала к ушам ладони.

Мать, ходившая к отцу на поля, встретила ее длинной, гибкой вицей и руганью.

— Ты на кого двор бросила? А? Тебя кто отпустил? Свиньи забор подрыли, у несушек воды нет, посуда не вымыта!

Вица, со свистом взрезав воздух, нашла Эльгину спину.

— Ай! — вскрикнула Эльга. — Я все сделаю, мамочка.

Она обежала врытую поилку. Мать погналась, придерживая подол длинного платья, потому что проступок был серьезный и одного шлепка прутом для учения непутевой дочери было недостаточно.

— Стой! Стой, Эля! Я тебе!

— Мамочка, я все поняла!

Эльга пронеслась сквозь хлев, кисло пахнущий животным теплом, перескочила через ягодные грядки и спряталась за высоким домашним крыльцом. Отставшая мать появилась из темноты пристройки и, выглядывая Эльгу, остановилась в воротах.

— Эля!

Вица стегнула ни в чем не повинную створку.

— Все равно получишь у меня!

Эльга прижалась к боковым чурбакам, стараясь сделаться как можно незаметнее.

— Что, — спросила мать, — нашлось что-то более важное, чем работа по хозяйству? Ну же, поделись, доченька. А я послушаю.

Из-за угла дома вышла коричнево-рыжая курица и остановилась, глядя на девочку бессмысленными глазами.

— Брысь! — шепнула ей Эльга.

— Не думай, что я забуду, — приближаясь, сказала мать.

Дура-наседка пялилась, поворачивая глупую голову.

— Пошла! — Эльга, стянув с головы платок, замахнулась им на курицу.

Наседка кудахтнула.

— Вот ты где!

Мать закрыла всякий свет, нависнув сверху. Курица, как исполнившая свой долг, удалилась, высматривая что-то в рыхлой земле.

— Мастера! — крикнула Эльга, зажмурившись. — На постоялый двор прибыли мастера!

Ни удара вицей, ни чего другого не последовало.

— Вот как.

Мать опустилась на ступеньки. Старое дерево скрипнуло под тяжестью ее тела. Она была не то удивлена, не то пришиблена новостью. Эльга покинула свою прятку и осторожно присела рядом. Материна рука неуверенно, вслепую огладила ее волосы.

— Значит, хочешь идти в мастера?

Эльга сначала мотнула головой, а затем кивнула.

— Я не могу тебе запретить, — с неживой улыбкой сказала мать. — И отец не может. Это давнее правило. Но мастерство… Мастера — одинокие люди.

— Я буду вас навещать, — сказала Эльга.

— Конечно. — Мать вздохнула. — Конечно, будешь. Пока это не станет тебе в тягость.

— Вот еще! Может, меня и не возьмут вовсе.

— Может быть… — мать потеребила прядки у Эльги за ухом, странным, пустым взглядом уставившись на крышу дровяного сарая. — Ты уже выбрала, каким мастером хочешь стать? Переучиться будет уже нельзя, знаешь?

— Совсем-совсем?

— Да.

Мать повернула к себе Эльгино лицо, вглядываясь в него с непонятной жадностью.

— Я хочу стать мастером листьев, — произнесла Эльга, вдруг осознав, что да, именно это и является ее самым искренним, самым страстным желанием.

Несмотря на то, что Унисса Мару — мерзкая и грязная женщина.

Утром Эльгу разбудил отец, серьезный, хмурый, в чистых штанах, рубахе и короткой куртке с вышивкой. Тронул за плечо, убрал прядку со лба.

— Одевайся, — сказал он. — Скоро идти.

На краю кровати ее ждало платье, которое она до этого одевала всего раз, на свадьбу старшей сестры.

Эльга здорово удивилась, когда обнаружила, что и сестра, живущая на другом конце деревни, тоже здесь, причем не одна, а с мужем. Так что завтракали торжественно, впятером. Вместо каши был пирог и половина жареной курицы.

Ели тихо, сестра Тойма шмыгала носом, и у Эльги сложилось впечатление, что она присутствует чуть ли не на собственных поминках.

Ей стало тревожно, и она сказала:

— Вы что? Я же не умерла!

Мать улыбнулась ей, подложив ладонь под морщинистую щеку. Отец хмыкнул. Тоймин муж почему-то замер с куриной костью в зубах, а сама Тойма выдавила дрожащим голосом:

— Конечно, нет, милая, конечно, нет.

— Я буду к вам приходить! — сказала Эльга. — Я обещаю!

— У мастеров слишком много дел, — вздохнула мать.

— Но я же еще не мастер! — возразила Эльга.

— Ладно, — стукнул по столу отец, — нечего!

Все засобирались и вышли во двор. На ступеньках крыльца мать развернула Эльгу к себе, посмотрела и, нагнувшись, поцеловала в щеку.

— Не серчай, если что было не так.