Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Правее, к Ружам, — командовала Эльга, на мгновение становясь голосом. — А теперь, пожалуйста, к Башквицам.

И свет смещался, ведя за собой руку господина Некиса.

— Так хорошо?

Нет ответа.

Наверное, было бы плохо, был бы и ответ. А ещё господин Некис не был уверен, что видит то, что видит. Как работают большие мастера, он несколько раз наблюдал воочию, но настоящее волшебство открывал для себя впервые.

Нет, не верил он, не может быть, что ей так мало лет.

Лиственный рой облеплял Эльгу сонмом бледных мотыльков. Она тенью носилась в этом сонме от одной фигуры к следующей, вставала на носки, руки её вспархивали, и листья-мотыльки взлетали вверх, кружили, ныряли к ногам, к земле и снова поднимались, вспыхивая и складываясь в диковинные узоры. Как тут не зазеваться? Обязательно зазеваешься, в удивлении тряхнёшь головой, а мастера — хлоп! — уже нет на прежнем месте, и приходится ловить её фонарём в пятно зыбкого света, запоздало обжигаясь мыслью, что ты должно быть нерасторопен и вот-вот всё испортишь.

— К Башквицам… К Ружам…

В какой-то момент господин Некис и сам почувствовал, что он, должно быть, принадлежит к одному из двух местечек, потому что без заминки узнавал лица и тех, и других, и что-то отзывалось в нём, когда кто-то из Башквицев уходил во тьму, а кто-то из Ружей появлялся на свет.

Но, возможно, он был листом…

— Командир.

— Что?

Господин Некис вскинулся, обнаружив себя лежащим не в палатке, а под открытым рассветным небом, с саком вместо лежанки, фонарем вместо подушки и сопящей девушкой под боком. Ругательство, которое он произнёс сквозь зубы, заставило покраснеть лиственных старух.

Впрочем, нет, нет, это солнце мазнуло по букету.

Рядом стояли Расмус, Пек, Хеврос и другие. Улыбались, ироды, в усы свои и в бороды, фыркали, смеялись глазами.

— Что, встаем? — проскрипел господин Некис, поднимаясь.

Тело, застывшее в неудобной позе, не сразу смогло разогнуться.

— Уже, командир.

— А где рожок? Я не слышал рожка.

— Решили не будить, — ответил за всех ветеран Пек.

Господин Некис нахмурился.

— Кого, своего командира?

— Госпожу мастера.

— А-а.

Господин Некис развернулся. Эльга жалась к самому забору. Одеялом лежали листья, и казалось, что девушка является непременной частью ею же созданной картины — просто свернулась калачиком в ногах у Башквицев, и те даже слегка подвинулись к краю, давая мастеру больше места.

Какое-то время господин Некис смотрел на букет и ловил себя на мысли, что, наверное, если поставить рядом настоящих селян, он сходу и не определит, какие из них состоят из листьев, а какие из плоти и крови. Вдобавок, самое слабое дуновение ветра воздействовало на фигуры так, что штаны, шеруги и малахаи начинали идти складками, а на лицах запечатлённых оживали морщины, губы, глаза.

— Это она за ночь сделала? — тихо спросил Пек.

— Что?

— Оживила.

Господин Некис не ответил. Ему подумалось, что, должно быть, он сейчас смотрит не на вытянувшуюся, тихо спящую на земле девчонку, а на грандаля. На будущего грандаля.

— Чего стоим, Пек? — спросил он. — Завтрак мне и госпоже мастеру. Бадью с горячей водой.

— Да, командир.

— И займитесь делами.

— Мы бы хотели посмотреть, командир, — выдохнул Пек.

Господин Некис с удивлением заглянул в немолодое, жёсткое, скуластое лицо ветерана.

— На что посмотреть?

После ночи с фонарём в обнимку он соображал с трудом.

— Как она будет мирить их, — ответил Пек, — Башквицев с Ружами.

Господин Некис, помедлив, кивнул.

— Хорошо. Потом, когда оба местечка прибудут, встанете караулом.

Он приблизился к забору и сел рядом с Эльгой. Смахнул несколько листьев с платья. Протянул руку, чтобы убрать слипшуюся прядку, накрывшую нос, но вместо этого тронул девушку за плечо.

— Госпожа мастер.

Эльга, не просыпаясь, пробормотала что-то про дерево.

— Госпожа мастер, — господин Некис все же осмелился и осторожно убрал прядку, — у нас мало времени. Башквицы с Ружами скоро будут здесь.

Девушка поморщилась. Сухие губы. Круги под глазами. Лиственное крошево застыло узором на лбу и щеке.

— Госпожа мастер.

Решившись, господин Некис приподнял Эльгу и перевалил на себя легкую, почти невесомую фигурку.

— Ну-ка.

Он почувствовал, как она замерзла, захолодела, и принялся растирать ее руки, спину, ноги под платьем.

— Просыпайтесь, госпожа мастер.

Эльга закашляла.

— Ради Ма… ради Матушки-Утробы…