Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Как выглядит госпожа мастер?

— Хорошо.

— А круги под глазами?

— Их почти не видно.

— Тьфу на тебя, Сист, — огорчился господин Некис. — Утром десять раз обежишь вокруг лагеря. В панцире. Можешь идти.

— Да, командир.

Сист поклонился и пропал.

— Запугали вы его, — сказал господин Некис. — И выглядите вы плохо.

— Всё равно я не справилась, — уныло сказала Эльга.

— Серьёзно?

Господин Некис поставил фонарь у забора так, чтобы он освещал творение мастера, и, вернувшись к девушке, уселся на стул.

— Давайте посмотрим вместе. Садитесь.

Эльга опустилась на лавку.

Ружи и Башквицы таращились на неё. В неверном свете фигуры их мелко смещались то вправо, то влево, и казалось, будто они ёрзают в нетерпении. Отвернётся Эльга, и они наконец займутся привычным для себя делом — сместятся к середине, к доске, на которой делит их мир межа, и схлестнутся с соседями изо всех своих лиственных сил.

— Ружи, кажется, вполне получились, — повернув голову, негромко сказал господин Некис. — Разве они не похожи на живых людей?

— Слишком похожи. Как и Башквицы.

— Возможно, — согласился господин Некис и протянул руку: — Дайте-ка мне мяса.

— Зачем?

— Я не собираюсь делать ничего необычного. Я просто проголодался.

— Простите.

Эльга запустила руку в горшок. Внутренности его дышали жаром. Она осторожно ухватила кусок мяса сверху. И на полпути к ладоням господина Некиса он чуть не выскочил у неё из пальцев.

— Ай!

— Горячо?

— Да.

— Сист старался.

Господин Некис так вкусно впился в мясо зубами, что Эльга невольно сглотнула слюну. В животе у неё заурчало.

— Не смотри, — сказал, шумно жуя, господин Некис. — Присоединяйся.

— Я чуть-чуть, — сказала Эльга.

Но кусок в пальцы попался с целую ладонь. Показалось, будто лица и Башквицев, и Ружей завистливо вытянулись.

Минут пять они оба жевали и запивали мясо ягодной водой, потом господин Некис попросил добавки из горшка.

В небе плыла дымка, сквозь неё посверкивали звёзды, в темноте горели пятнышки фонарей и далёких окон. Двигаться не хотелось, хотелось сидеть, вытянув ноги, медленно отдаваясь усталости.

— Что я вижу? — спросил господин Некис, уполовинив второй кусок. — Я вижу, что осталось совсем немного.

— Они ненавидят друг друга, — сказала Эльга. — И я не могу это изменить.

— Разве?

— Я не знаю, как.

— Тогда смотрим дальше.

Разобравшись с мясом, господин Некис облизал пальцы. Какое-то время он неподвижно изучал букет, затем встал, подошёл к забору вплотную, всматриваясь в лиственный узор — руки за спиной, голова чуть набок.

— М-да, — он снова сел. — Кажется, никакой разницы.

— Что?

— Никакой разницы с живыми, говорю. Слова те же, лица те же. Ружи и Башквицы.

Эльга выпрямилась.

— Ой!

Мысль сверкнула в мозгу, будто Киян стукнул копьем по темечку. Ах! Она вскочила с лавки. Где сак? Где сак?

— Господин Некис, посветите мне?

— С удовольствием.

Наполовину опустевший негодяй нашёлся у палатки. Листья в саке растревожено зашелестели. Что? Как? Мы уже спим! Мы не готовы! Нам снилось общее дерево! Госпожа мастер, хозяйка, дай поспать.

Эльга едва не рассмеялась. Пальцы зудели, пальцы требовали работы. В груди остро и сладостно подсасывало. Ах, мои дорогие, сказала она листьям, мы сейчас будем спасать людей от них самих. Понимаете, насколько это важно? Так что встрепените жилки и приготовьте черенки.

— Господин Некис, с левого края.

— Пожалуйста.

Свет, качнувшись, переместился с центра на Башквицев. Старухи зажмурились, близнецы раскрыли рты.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал господин Некис.

— Понимаете, нет разницы! — повернулась к нему Эльга, блеснув глазами. — Нет никакой разницы! Вы были правы.

— Что? В каком смысле?

Возглас канул в ночи.

— Я свечу, да?

Если господин Некис и пытался добиться ответа новым вопросом, то успеха не имел.

Эльга его не слышала. Её, впрочем, наверное, и не существовало в тот момент. Отдельно жили руки, пальцы, нос, который приходилось тереть, потому что из него текло. Где-то внизу существовали ноги, переступали сами по себе. Иногда проявлялась спина, требуя себя, бедную, затекшую, хоть как-то заметить. Вся остальная Эльга была бесплотна и пряталась среди листьев, в шорохах, скрипах и узорах, на которые ложился свет.

Башквицы с недоумением взирали на то, как она копается в них, набивает одними листьями, освобождает от других, наполняет новым, скрытым до поры смыслом. Туп-туп-ток. Странные ощущения.