Александра Плотникова - Бешеный волк [СИ]

— Не бойся, — подала голос бабка, подняв глаза от разложенных на столе трав, грибов и чего-то еще невнятно-сушеного, — она тебя не обожжет. Она прирученная.

Ваэрден вздохнул, перевел взгляд с кружки на решительно сжавшего челюсти риану, потом обратно. Вздохнул еще раз, привстал… И глотнул, ожидая, что жидкий огонь хуже спирта обожжет рот, горло и внутренности, но кроме противного, горько-вяжущего вкуса не ощутил ничего.

— Пей быстрее, — посоветовал Разэнтьер. — Остынет — еще хуже на вкус будет.

Слабость и жар разливались по телу от каждого глотка, из Волка словно вынули разом все кости. Воладар едва успел подхватить выпавшую из ослабевших пальцев посудину и пихнуть под спину подушку. Его лицо опять поплыло перед глазами, приобрело четкие, жестко выточенные черты зрелого Темного. Не хватало только мягких складок кожистых крыльев за плечами. Ваэрден хотел было спросить про гвоздик, но передумал — чересчур заплетался язык. Бабка подошла и села рядом прямо на пол, подобрав ноги. Чем-то она напоминала белку в своих рыжевато-серых мехах. Сухие пальцы шустро сплетали в косицу длинные полоски выделанной кожи.

— Не заброшена святыня, — негромко проговорила она. — Только забыта. Но Духи по-прежнему там, ждут, когда их призовут к служению. Если ты где-то и найдешь спасение от своих врагов, то только у них.

С трудом разлепляя глаза, Ваэрден следил за руками ведьмы. Это помогало хоть немного сдержать подкатившую к горлу тошноту — зелье отчаянно запросилось наружу. Тагира бросила на него пристальный взгляд переливчатых глаз и молча пододвинула к лежанке ведро. Он едва успел приподняться, как строптивое нутро сжалось в судорожный комок, и вместе с травами горлом хлынула черная желчь.

…Сколько прошло времени прежде, чем судороги его отпустили, Волк не знал. Очнувшись, обнаружил, что безвольной тряпкой висит у Разэнтьера в руках, и силы совсем его оставили.

— Ничего, это полезно, — утешила Тагира. — С тем, сколько некромантской гадости я из тебя вытащила, ты давно помереть должен был.

— Не помер же до сих пор, — сварливо пробурчал Волк. — А уж сколько лет его терплю…

— Кончилась твоя терпелка вестимо, если он может тобой как игрушкой пользоваться, — отмолвила бабка, тряхнув головой. — Едва отбила тебя в этот раз. А уж удастся ли, если снова позовет — одним Духам ведомо. И ведь не самый же сильный из Хранителей гаденыш этот. А гляди ж ты…

— И что мне с этим делать? — хмуро буркнул Волк.

— Защитить от смерти может только жизнь. А кому защищать тебя, если ты сам от круга отказываешься? Была бы я моложе — было бы легче… А в старом теле, — ведьма закряхтела напоказ, согнувшись в три погибели, будто ее скрутил страшнейший радикулит, — жизни-то не больно много остается. Вон и вчера пришлось твою женщину звать. А она не умеет-то толком, да и рано ей еще. А сам ты ей не помогаешь.

Он от изумления даже забыл про собственную слабость и приподнялся на локте, уставившись на ведьму подозрительным взглядом.

— Ты о чем, женщина? От чего я отказываюсь? Мне эти ваши магические материи до одного места, я просто жить хочу нормально!

Он зашелся тяжелым кашлем и свалился обратно на подушку. В глазах потемнело. Бабка протянула кружку с водой и продолжила, как ни в чем не бывало, гнуть свою линию:

— В тебе от живого — только то, что ходишь ты пока еще сам. Еду в тебя пихают силком, любовь — тоже силком. Привязываться ты ни к кому не хочешь. Сам от жизни отказываешься — вот некромант и берет с каждым днем силу все большую. Да и Хранителем мир тоже не просто так избирает. Прими этот дар, дойди к Колоннам — и твоя воля будет над волей Круга! И тем более над волей заигравшегося в могущество гаденыша Юфуса! Если и так не понял — ответь мне на вопрос. Ради чего ты все эти столетия жил?

Прозрачные колдовские глаза смотрели на Волка в упор, словно просверливая в нем сквозную дыру. Под этим взглядом хотелось съежиться, спрятаться, стать невидимкой, мухой, кем угодно, чтобы только избежать бередивших душу вопросов. Но Тагира отвернуться не давала и ждала ответа.

Теперь Ваэрден уверился в том, что ведьма — сумасшедшая. В самом деле, что за странные речи? Раздражение вскипело волной, заставило вскинуться, снова закашляться. Круг, Хранитель… Она что, дурмана наелась для своего колдунства?

— О чем ты? — настойчиво повторил он, едва приступ отступил. Молча сидящий рядом Разь подставил плечо, придержал поперек туловища.

— О том, что для того, чтобы хотя бы противостоять некроманту, тебе надо знать, ради чего ты все это делаешь. Не бегать и не прятаться от страхов, а сделать свой мир таким, чтобы некроманту в нем места не нашлось. И это будет лучшим щитом. Так что спрошу еще раз. Ради чего до сих пор?