Александра Плотникова: Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)

Над горными вершинами догорал закат. Малиновые с одного бока облака лениво ползли с запада на восток, чтобы влиться в набухающую первой весенней грозой тучу. Кряж Нар-Эрири затих, укутавшись душным воздухом, как толстой шалью.

Тишина ленивой кошкой разлеглась и в яблоневом саду, разбитом на одной из террас крепости Мунейро-ви-Иллес [1] Мунейро-ви-Иллес (вемпар.) — Горный Дом, обитель последних выживших светлых вемпари на северо-западной границе кхаэльских владений. . Деревья кутались в пышные розовато-белые соцветия, похожие на горный снег под лучами закатного солнца. Иногда с какой-нибудь накренившейся ветки сам собой обрывался лепесток и тихо падал наземь к своим собратьям.

Янос Джанрейв сурр Аэрон, избранный вождь последних вемпари, сидел в легком плетеном кресле под старым раскидистым деревом и будто бы дремал, свесив черные крылья по бокам. Невысокий, жилистый и синекожий, с худым лицом и коротко остриженными полуседыми волосами, он был более птицей, нежели человеком. На губах играла безмятежная полуулыбка, длинные тонкие пальцы рассеянно теребили кисть на золотом шнуре, перехватившем в талии легкую светлую тунику. Вемпари ждал

Внезапный порыв ветра качнул ветки над головой и осыпал вождя ворохом лепестков. Янос чихнул от сильного сладкого аромата и посмотрел вверх.

— Юдар, прекрати немедленно!

В ветвях показалась прозрачная морда воздушного Духа. Длинный усатый змей похихикал на разные голоса, сверкнул едва видимыми перламутровыми глазами и умчался летать среди ажурных висячих мостов и башен цитадели. Янос вздохнул и принялся отряхиваться.

В стороне на дорожке раздался негромкий хлопок воздуха, вспыхнуло и тотчас схлынуло сияние магического портала. Под дерево, отведя низко растущую ветку трехпалой когтистой рукой, шагнул высокий мужчина-кхаэль. В вечернем полумраке блеснули золотом чуть раскосые глаза с овальными зрачками и широкой радужницей. Грива абсолютно белых волос свободно лежала на плечах и спине, крайние пряди были сплетены в две не тугие косы. Голову, украшенную короткими, загнутыми назад рожками, обхватывал простой серебряный обруч с чеканным узором, а темно-бордовый длиннополый кафтан был лишь слегка тронут золотой вышивкой.

Владыка Кетар собственной персоной деловито прошел мимо привставшего было вемпари и уселся прямо на резные кованые перила, ограждавшие сад со стороны пропасти. Двупалые ноги в мягких открытых сапогах ступали по гравию совершенно бесшумно, лишь иногда под когтями поскрипывали мелкие камешки.

Он дернул заостренным ухом, снял с плеча небольшую матерчатую сумку и расплылся в улыбке. Заблестели длинные звериные клыки.

— Ждал, пернатый хитрец?

— И тебе привет, Кетарэ, — улыбнулся в ответ крылатый. — Ну, кто?

— Девочка, как и ожидали, — от довольства кхаэль даже засветился легким, почти незаметным глазу белым сиянием. — Родилась перед самым восходом. Чистокровная кхаэлья.

— А ты человечку ждал, папаша? — Янос все-таки поднялся и подошел к другу, изящно и чуть дергано переступая птичьими ногами.

— Ну, Лира человек. И сильная женщина.

— Ну так, с твоей-то наследственностью…

Кхаэль повел ушами, будто отмахнулся от неприятной мысли, и извлек из сумки небольшую бутылку темного стекла, оплетенную витым шнуром, и два кубка. Янос хмыкнул.

— Сантекское игристое? И как достал?

— Умелые руки сына, — самодовольно оскалился Кетар.

И вот тугая золотистая струя наполнила кубки, по саду разлился знойный аромат. Кхаэль утвердил бутылку на земле и отсалютовал другу.

— За Илленн эль Сарадин, княжну Кхаэль-Тариет.

— За нее.

Последние алые отблески зари погасли, уступив место глубокой вечерней сини. Россыпь звезд разгорелась ярче, и по небу от края до края протянулась Спица Колеса — звездный путь. За спиной у Эль-Тару Кетара нежно сияли первородным Светом девять казавшихся тонкими от огромного расстояния стержней — великие Колонны. Кхаэль задумчиво допивал вино, глядя перед собой. Янос пристроился сбоку, опершись рукой о перила, и не мешал другу думать. Молчание текло, как вода, падало наземь густыми каплями. Легкий ветерок шевелил правителям волосы, ластился, обретая очертания змея. Лишь когда ночь совсем завладела небом, Кетар заговорил негромко и задумчиво, глядя на широкую ветвь галактики над собой: