Наоми Новик - Выкорчеванная

Я осторожно понесла поднос наверх, но тут слишком поздно поняла, что абсолютно не знаю, где расположена библиотека. Если бы я хотя бы задумалась об этом раньше, то поняла бы, что ее не может быть на нижнем этаже. Как и оказалось, но я узнала об этом, только обойдя весь огромный круглый зал с занавешенными окнами и внушительным похожим на трон креслом у дальнего края. Там же находилась еще одна дверь, но там я обнаружила всего лишь просторную прихожую и огромные наружные двери в три раза выше моего роста, запертые толстым окованным железом бруском дерева.

Пришлось разворачиваться, возвращаться через весь зал на лестницу, и идти на следующий этаж. Здесь мраморный пол был застелен мягким пушистым материалом. Я еще ни разу не видела ковер. Поэтому я не услышала шагов Дракона. Я отчаянно бросилась через зал к первой двери и быстро отпрянула. Комната была заставлена длинными столами, странными бутылочками с булькающей жидкостью, без огня сыпались искры неестественных оттенков. Я не хотела оставаться тут ни секундой больше, и все же прищемила платье и умудрилась его порвать.

Наконец, следующая дверь напротив вела в комнату с книгами: деревянные стеллажи, выстроенные от пола до потолка, буквально ломились от книг. Здесь пахло пылью и было всего несколько узких стрельчатых окон. Я так обрадовалась, что разыскала библиотеку, что не сразу обнаружила, что Дракон уже здесь. Он сидел в массивном кресле с разложенной на небольшом придвинутом к ногам столике книгой, такой огромной, что каждая страница была длиной с мою руку. С обложки свисала длинная золоченая закладка.

Я замерла, уставившись на него, почувствовав предательство со стороны совета из книги. Я почему-то считала, что Дракон будет где-то прятаться, пока я не оставлю для него еду. Он поднял голову, но я вместо того, чтобы тихонько оставить поднос на столе в центре комнаты и убраться, застыла в проходе и заявила:

— А я… я принесла обед, — не собираясь сходить с места, не дождавшись ответа.

— Правда? — сухо сказал он. — Даже не свалившись по дороге в яму? Поразительно. — Только теперь он оглядел меня и нахмурился: — Или ты все-таки угодила в яму?

Я оглядела себя. Моя юбка стала одним огромным неопрятным пятном. Я застирала как могла на кухне остатки рвоты, следы слез и текущего носа, но это не сильно помогло. Тут же было три или четыре пятна от рагу, брызги от яичницы и следы горшков, когда я отиралась у плиты. Подол был в грязи с утра, кроме того я умудрилась порвать его в паре мест даже не заметив. Утром моя матушка расчесала и заплела мне косу, хорошенько заколов шпильками, но все они осыпались с головы и теперь мне на шею свисала копна неопрятных волос.

Я этого даже не заметила. Все это не было для меня слишком неожиданно, кроме того, под этим ужасом на мне была прекрасная нательная рубашка.

— Просто я… готовила и прибиралась, — постаралась оправдаться я.

— Самая грязная вещь в этой башне — ты, — чистая, хоть и суровая правда. Я покраснела и, опустив голову, пошла к столу. Поставив поднос и оглядев еду, я вдруг с ужасом заметила, что за то время, пока я бродила по башне, все, за исключением масла, остыло. Оно же растаяло и начало стекать на тарелку. Даже мое прекрасное печеное яблоко сморщилось.

Я потерянно уставилась на этот ужас, пытаясь сообразить, что мне делать: забрать и унести? Или он не заметит? Я обернулась, чтобы проверить и чуть не взвизгнула от ужаса: Дракон стоял прямо за мной, заглядывая через мое плечо на еду.

— Теперь я понимаю, почему ты думала, что я брошу тебя в огонь, — произнес он, нагнувшись и зачерпнув ложкой рагу, проткнув слой остывшего жира и вывалив еду обратно. — Из тебя обед вышел бы поприличнее этого.

— Вообще-то я не лучшая в мире стряпуха, и все же… — я остановилась, чтобы объяснить ему, что все не так уж плохо с виду, и что я просто заблудилась, но он фыркнул в ответ, прервав мои мысли:

— Ты хоть что-то делать умеешь? — насмешливо поинтересовался он.

Если б только меня подучили, как прислуживать; если б я хотя бы догадывалась, что меня действительно могут выбрать, то подготовилась заранее; если б я чувствовала себя чуточку менее ничтожной и уставшей; если бы оставила остатки гордости на кухне; если бы он не стал нарочно насмехаться надо мной за неряшливость, чего никогда не делали те, кто меня любил… если бы только не это все, и если бы я не наткнулась на него на лестнице, и выяснила, что он не станет бросать меня в очаг, то я бы, наверное, просто покраснела и убежала.