Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Все не шло у меня из головы странное поведение моего товарища. Зачем ему покрывать бандита?

А что если… Что если он с ними заодно, и попросил смягчить режим узнику лишь для того, чтобы помочь тому бежать?

Но зачем? Если Джуффин ввязался во что-то незаконное, что для него, настоящего рыцаря кодекса Хрембера, само по себе странно, то зачем ему освобождать конкурента.

И вдруг в голову, одна за одной, полезли картинки из старых детективных фильмов, в которых главный негодяй вытаскивал из застенков своего бывшего компаньона, чтобы компромат на него не попал бы в руки полицейских.

Обычно в таких случаях «спасенный» оказывался где-то на глубине дорожной канавы, с перерезанным горлом.

Неужели Джуффин решится на убийство в канун городского бала?

Но, впрочем, достаточно уговорить Трикки получше присматривать за подопечным, что я тут же и осуществил.

Надо ещё успеть на ужин домой, чтобы отведать то, что Меламори обозвал «прекрасным морским вкусом с привкусом песка».

В итоге это оказалось фондю из лангуста с визуализацией, этакая новомодная кулинарная штука. Как будто бы лангуст сам заползает на твою тарелку и начинает медленно испаряться до состояния кусочков в соусе.

Я, конечно, удивился, но вида не подал. Всегда же возникает этакое горестное чувство, когда что-то интересное и необычное изобрел не ты. Хотя, да, с другой стороны можно всегда утешить себя тем, что все новое, это лишь хорошо забытое старое.

В любом случае, мы же точно не знаем, что какой-то очередной безумец изобрел для своей чертовой очередной параллельной реальности, которая иной раз решила высунуть свой чешуйчатый хвост в твою реализацию мира.

И это отнюдь не преувеличение. Не удивлюсь, если мы когда-нибудь узнаем, что колесо или, скажем, хитроумное приспособление для подъёма на высоту десятого этажа с помощью лебедки, изобрел какой-то столяр или фонарщик ещё издревле, просто мы этого не знали, потому что он лишь заснул, поместил свое чудесное изобретение в иную реальность, а кто-то там же лишь подсмотрел её контуры. Возможно даже, первоначальное изобретение было куда совершеннее последующего. Именно поэтому мы так часто раздражаемся, что чужая идея, хранящаяся в абсолютной тайне, тем не менее появляется на свет в чужой стране голове, и всё, что нам остаётся, это лишь кусать губы в тихой злобе.

Ну и что я могу этому противопоставить, подумал я? Ничего. Лангуст был слишком вкусным, чтобы отказаться от него в связи с такими, абсолютно несущественными факторами, как чей-то сон, или чья-то туманная мечта.

Да и подкрепиться перед таким важным делом, как королевский бал было просто необходимо.

Тем более что дело шло к тому, что. Подкрепиться, собственно, на балу мне вряд ли удастся.

Меламори довольствовалась корзинками с салатом, отказываться от угощения даже ради королевского бала, как и любая женщина она не могла.

Казалось, она абсолютно не переживала.

— Макс, завтра такой важный день, мне нужно пройтись к портнихе, я заказала у нее платье, и, судя по всему, оно уже должно быть готово.

Я, естественно проводил ее долгим поцелуем, и решил насладиться фильмом, в очередной раз выуженным из под подушки.

Внезапно мне показалось, что меня укололи в бок.

— Макс, просыпайся! Тебе уже скоро надо будет собираться на бал.

Я сначала не понял, откуда исходит этот милый женский голосок.

Потом до меня дошло. Это была Сотофа, которая умудрилась не только послать мне сообщение но и небольшую иллюзию.

— Очень хотела показать тебе, как наш милый Гуриг заботиться о своем питомце.

Воздух сначала стал волнистым, как будто бы с нашей реальности стали снимать пленку. А потом появилось изображение. Я различил очертания королевского дворца, потом увидел стражников. Картинка стала подниматься в воздух, и, внезапно, вползла внутрь зала.

Там, на небольшой бархатной подушечке лежал спасённый нами кот, свернувшись калачиком и мурлыкая какую-то одному ему известную мелодию.

А вокруг него, окружив опочивальню стояли слуги короля, и напевали в полголоса, видимо, чтобы не разбудить малыша:

Нет котёнка торопливей, многообразней и красивей, чем родной любимый кот…

Чуть позже я заметил, что этому хору голосов вторит ещё один, басоватый голос, который доносился со стороны трона.

Это был сам Гуриг.

Внезапно видение прекратилось, и я оказался снова перед мерцающим экраном, на котором уже не было никакой картинки. Кино закончилось, а часы показывали уже пять часов утра.