Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Хочешь попить?

Она кивнула, закрываясь стыдливо одной ручкой, взяла другой кружку, отвернулась личиком к стене, стала пить.

— Да у тебя уж и высохло всё вроде, — сообщил ей Рун, оглядев платье сзади.

— Под ручками как раз не высохло.

— Ну да, потому что не обдувало, — сообразил он. — А ты можешь магией посушить? Сейчас никаких штрафов, разумеется.

— Нет, не чувствую, что смогу, — отозвалась Лала с сожалением.

— Парень, а ты чудотворец? — тюремщик так и буравил его взглядом, исполненным сомнений.

Рун отрицательно покачал головой:

— Я просто крестьянин.

— Зачем же я тебе тогда еду носил? — озадачился старик.

— Потому что вы добрый, — вполне искренне предположил Рун.

— Насмехаешься? — глаза старичка зловеще блеснули. — Погоди-погоди. Посмотрим, как запоёшь через день-два.

Он пошёл прочь, шаркая ногами.

— Ну вот, и этот на меня осерчал ни за что, — посетовал Рун. — Лала, а ветерок ты не можешь поднять вокруг себя? Ветерок хорошо сушит. Быстро.

— Ветерок? Кажется, смогу, котик.

— Хочешь, подержу тебя сзади.

— Ну подержи. Только не заглядывай мне через плечо, Рун, — попросила Лала доверчивым голоском.

— Не загляну, — заверил он мягко.

Он взял её сзади за талию, и через мгновенье вокруг них задуло, шевеля солому на полу. Ветер был очень тёплый, свежий и приятный. Запахи мочи перестали бить в нос.

— Ой, прямо на глазах сохнет! — обрадовалась Лала.

— Ветер сушит лучше чем солнце, — кивнул Рун. — Да у тебя ещё и ткань такая тонкая.

Через минуту ветер стих. Лала повернулась к Руну, сияя личиком.

— Ну вот, теперь хоть не стыдно, — сказала она не без капельки смущения.

Рун смотрел на неё, улыбаясь. Лала смотрела на него.

— Что? — спросила она с ласковым очаровательным недоумением.

— Ты снова в хорошем настроении, вот что. А то плакала, не знал, что делать.

— Это ты мне осушил слёзки, милый, — довольно похвалила его Лала. — Исцеляют объятья сердечко феям объятий. Твои мне исцеляют всегда. Это удивительно, Рун. Всё дурное уходит. Даже тени не остаётся.

— Не переживаешь, что наказала начальницу?

— Если только чуточку, любовь моя, — Лала шагнула к нему и обняла сама. — Она нехорошая.

— Что мы будем делать теперь? Со всей этой тюремной романтикой? — со смесью юмора и озабоченности поинтересовался Рун.

Лала рассмеялась.

— Не думаю, что нам придётся что-то делать, — поведала она. — Обижать фею… это всегда имеет последствия. Надо просто подождать. Но мне немножко необходимо поколдовать. Можно, жених мой славный?

— Ты уже в темнице, дорогая невеста. Это само по себе наказание. Здесь штрафы не действуют, — пожал плечами Рун, любуясь на неё.

— Ты добрый. Спасибо, — расцвела Лала тёплой улыбкой.

Она немедля озарилась синим светом. Вдруг гнилая солома с пола исчезла, заменившись толстым слоем душистой свежескошенной полевой травы. Кружка превратилась в кувшин с соком, сухарь многократно увеличился в размерах и обратился свежевыпеченным яблочным пирогом на тарелке. Камера заблестела чистотой дворца, утратив всякие намёки на ароматы нечистот.

— Неплохо, — с уважением покачал головой Рун.

— Вот теперь можно и насладиться свиданием в темнице, — озорно заметила Лала. — И покушаем наконец.

— А долго нам здесь… наслаждаться? — осведомился Рун аккуратно.

— Не знаю, — беспечно ответствовала Лала. — Самим уходить отсюда нам не стоит. Иначе за тобой начнёт гоняться вся местная стража. Я не хочу, чтобы ты обрёл славу преступника. Пусть тебя выпустят. Они это сделают так или иначе. Надо просто подождать. Может до завтра. Вряд ли долее. Только ты слушайся меня, Рун. Я тебя научу, как себя вести. А ты делай так, и ничего не бойся. Мой великий врунишечка.

Рун и Лала лежали на куртке, расстеленной на подстилке из полевых трав, мирно беседуя о разном, когда к решётке явились четверо: старый тюремщик, два стражника, не те что прежде, незнакомые, и офицер из знати.

— Ты прямо с почётом его устроил, дед, — подивился офицер.

На лице у того нарисовалось глубокое изумление.

— Откудова это всё? — спросил он у пленника, впав в лёгкую прострацию.

— Всё так и было, — не моргнув глазом ответил Рун.

— Погоди-погоди, — недобро посулил старик. — Сейчас высекут тебя, отпадёт охота глумиться.

Он стал бренчать связкой ключей, отыскивая нужный. И стражники, и офицер смотрели на Руна с любопытством.

— Приказано тебя выпороть хорошенько, Нур-чудотворец, — сообщил офицер дружеским тоном. — А потом снова сюда, и будешь суда дожидаться. Месяц-другой. Палач уже ждёт. Пороли тебя когда-нибудь?