Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Поднимитесь, господин, зачем вы так, — с сожалением попросил он, выходя. — Я этого не делал, но это прекратится. Сегодня, очень скоро. Пожалуйста, встаньте.

Посетитель не пошевелился.

— Пойдём, Рун, — тихо произнесла Лала.

Она тоже вышла, по пути провела мужчине по щеке ладонью, и бородавка у него исчезла, словно и не было никогда. Он почувствовал прикосновение, схватился за лицо, сразу же осознал, что бородавки нет. Проверил ещё раз, и ещё. Застыл с открытым ртом ошалело. В глазах его появился благоговейный блеск. Изумление это лучше, чем униженная мина, Руну стало полегче. Лала взялась за его руку, они двинулись к выходу, и вскоре были уже снаружи. В ноздри им сразу ударил вечерний ветерок, принося ощущение свежести, столь приятной после спёртого воздуха темницы. Миновав стражника на карауле, они неторопливо направились в сторону постоялого двора вдоль тёмных улиц под сияющим звёздами чёрным небом, замечая иногда в окошках тусклые отсветы свечей. А господин в плаще ещё долго стоял на коленях пред пустой камерой, не в силах подняться.

Лала зевнула сладко, потянулась, открыв глазки. Одарила Руна сиянием очаровательных очей. А сама так и светится, довольная-довольная.

— Опять разбудил тебя? Прости, — повинился он с улыбкой, любуясь на неё.

— Нет, сама пробудилась, — Лала вздохнула от переполненности чувствами, а затем поскребла его пальчиками по груди, изображая коготки кошечки. — Мур, мур.

— Проспал я, Лала. Хотели на зорьке выйти. И вон оно что получилось. Уже и светло, — посетовал Рун.

— Ну и ладно, — беспечно молвила она.

— Тебе незначимой ладно, а на меня будут пялиться все, кому не лень.

— Я тоже… буду на тебя пялиться, — весело сообщила Лала, буравя его глазками.

Рун рассмеялся.

— Чего это ты такая игривая? Со вчера.

— Счастлива, — коротко ответила она, сияя.

— Что выпустили из заключения?

Колокольчик Лалиного смеха наполнил комнату мелодичными переливами.

— Эх, не удалось в темнице поспать, такую романтичную ночь у нас отняли, — усмехнулся Рун.

Наградой ему стала вторая волна дивной мелодии её смеха.

— В кроватке тоже хорошо, любовь моя, — разулыбалась Лала. — Опять будем во лесочках ночевать теперь.

— Пару дней всего до обители добираться, как я понял, — сказал Рун. — И по лесам мы не пойдём. Попробуем по дороге. Даже если меня узнает кто, это всё-таки не город, толпы нет, переживу. По дороге, попроще, чем по оврагам… тем, кто без крыльев. К тому же мне эти места незнакомы, в лесу могу заплутать. А через пару дней глядишь, уж снова будем под крышей ночевать. Правда вряд ли на такой удобной кроватке. И с такой едой, как нам здесь подают.

— Заблудиться мы не сможем, мой славный. Мне птички всегда путь укажут, — напомнила Лала.

— Ох, верно. А за это не полагаются штрафы?

— Не полагаются, — заявила она довольно. — Это необходимость, Рун. Крайняя.

— Поверю на слово.

— Мне хочется попутешествовать по вашим дорожкам, львёнок, — тёплым голоском поведала Лала, одобряя его план. — Будет что-то новое для меня. А то всё по лесам да по лесам.

— Ну, отлично.

Они замолчали, глядя друг на дружку. Смотрели и улыбались оба. Из-за стен доносился неясный шум улиц. Кажется, там было уже достаточно оживлённо. Дело к осени идёт, дни укорачиваются, люди стараются встать пораньше, дабы успеть до темна переделать всю работу. Рун поправил Лале волосы, погладил по щёчке. Её глазки заблестели нежной иронией.

— Как это ты решился к личику прикоснуться? — полушутливо подивилась она.

— Да вот, что-то решился, — буркнул он со смущением. — Напридумывала мне загадок. «Можно прикасаться ко всему, к чему не нельзя». Вот и попробуй разгадать. Я же боюсь тебя обидеть.

— Что тут разгадывать, милый, — произнесла Лала ласково. — Всё ведь ясно итак. К ручкам можно везде. И к плечикам, конечно же. Талия… вся твоя. Животик… весь твой. К спинке… где хочешь. К шейке ничего предосудительного. К личику… только когда двое пара, настоящая, только тогда можно. Мы стали парой… сама не знаю, в какой момент это произошло. Но это случилось до наших клятв, ещё на озере. Однако к губкам нельзя, к губкам — это если уже обручены, если точно поженятся. Это почти как поцелуй, лишь жениху, который точно станет мужем, позволено. Вот и всё разрешённое. Остальное только мужу. Где тут ошибиться?

— Легко тебе рассуждать, ты же не можешь сама себя обидеть прикосновением. И дока по части отношений. А я… словно по полю из капканов и ловушек перемещаюсь. Чуть что не так, не угадаю, и всё, тебя обижу страшно. И твоей чести причиню ущерб. Заставлю горевать, переживать. Цена высокая ошибки. Риск… неоправдан.