Кристофер Мур - Подержанные души [litres]

Окно с пассажирской стороны зажужжало вниз, из него высунулся черный мужик в желтом костюме и хомбурге и, не останавливаясь, обратился к байдарочникам:

– У вас туточки всё ничего?

Оба кивнули, а водитель показал на оперу разрушения, что разыгрывалась перед ними, как бы говоря: “Ну что это за херня, а?”

– Гавы эти нехреновые, – произнес желтый фрукт. – Я от вас их в два счета отвлеку.

И с этими словами из спаренного выхлопа “бьюика” вырвались громадные тучи, и автомобиль как бы присел, словно леопард, перед тем как рвануть прочь с площадки. Адские псы выронили из пастей жевомое и кинулись следом – и, пока набирали скорость, когти их выгрызали борозды в асфальте, а затем стаккато лая стихло вдали, словно стрекот пулеметов в далекой воздушной драке. Не прошло и минуты, как они скрылись из виду.

– У меня бумажник с собой, – произнес хозяин “субару”, ощущая, что адреналина покамест с него до-воль-но. – Предлагаю поймать попутку обратно до Рино. Снимем номер.

– Видеопокер, – согласился второй. – И выпивка, – добавил он. – С зонтиками.

В предыдущем воплощении его разорвали шакалы – черные шакалы, – поэтому в общем и целом у фрукта в желтом развилось здоровое отвращение к обществу псовых. Именно поэтому он и уводил их прочь от Сан-Франциско.

– Вам сзади там удобно, дамочки? – поинтересовался он, разгоняя “роудмастер” прочь с площадки и вновь на Трассу 80. Здоровенные восемь цилиндров зарокотали, и четыре хромированных порта по каждой стороне капота моргнули, как бы проснувшись после дремы, и распахнулись всасывать побольше воздуху в двигатель инфернального сгорания. Хвост “бьюика” нырнул, а ухмыляющаяся хромированная пасть радиатора глотнула воздуха пустыни, как китовая акула втягивает в себя криль. Далеко внизу, в глубине под заскорузлыми напластованиями, давно покойные динозавры возрыдали по жидким останкам своих собратьев, потребляемым этим кремово-желтушным левиафаном.

– Это они были? – донесся женский голос из багаж-ника за кроваво-красным кожаным задним сиденьем.

– Судя по голосу, да. – Другой женский голос.

– Можете глянуть там одним глазком, нужно знать наверняка, – сказал мужик в желтом. – Багажник не заперт.

– Быстрее поезжай давай, – произнес третий голос.

– Они вроде близко, – сказала первая. – Они близко?

– Нас не догонят, – ответил желтый фрукт. – Нехреновые это гавы.

– Терпеть этих штукенций не могу. Такие тявкучие, – сказал второй голос.

– Такие кусучие, – подтвердил еще один.

– Ну, они вас любят, – сказал желтый фрукт. – По-тому-то вы и едете.

– А железку они могут прокусить? Потому что, кажется, я не готова к наверхам ?

– Не, только не на свет. Рано еще.

– Маха, а помнишь тот раз, когда они тебя чуть на куски не разорвали?

– Я чутка приторможу, дамы, чтоб они не отстали.

Из-за спинки сиденья вырвался слаженный хор “Нет!” и “Ох, блядь, нет!”.

Адские псы услышали голоса всего в нескольких ярдах перед их носами, ответили на них свирепым воем и наддали ходу. “Бьюик” дернулся от удара, что-то врезалось ему в зад, разрывая металл, затем еще. Дамы в темноте заверещали. Водитель глянул в боковое зеркальце и, обнаружив, что его целиком заполняет разозленная собачья морда, вогнал акселератор в пол, потому как хоть “гавы эти и нехреновые”, ему не особенно улыбалось ошибиться во мнении и превратиться в желтенькие кляксы среди адских собачьих каках, разбросанных по всей невадской пустыне.

– Хочу добраться до Соленого озера, пока они не поняли, что произошло, – сказал водитель.

– А что в Соленом озере? – поинтересовался голос из багажника.

– Там у них портал, про который эти эбанаматы не знают.

– В Преисподнюю? Мы только что из Преисподней.

Желтый фрукт хмыкнул.

– Отдыхайте, дамы. Мы спихнем этих гав в Соленое озеро, они больше не полезут в мои дела в Сан-Франциско. Я вас в чуть менее передвижную тьму верну, не успеете глазом моргнуть, а там потом и освежитесь.

– А с ребенком что? – осведомился один голос.

– По этому мосту перейдем, когда до него доберемся, – ответил желтый фрукт.

– Она хуже псов.

– Немайн!

– Ну ведь хуже .

– Знаешь, а ведь тут не так уж плохо, – вымолвила Бабд, меняя тему.

– Места много. И не сыро.

– И тепло.

– А хотите, – произнес водитель, – так можете там и остаться, когда в город вернемся. Я вам туточки шторки повешу, подушечек накидаю, чего не.

И он сам себе улыбнулся. За многие века, из многих перерождений он вынес одну вечную истину: стервушечки обожают подушечки .