Кристофер Мур - Подержанные души [litres]

– Чарли, ты же знаешь, я тебя обожаю, но все равно не уверена, что тончайшая суть твоего существа воссияет постороннему человеку при первой же встрече, а мы все-таки просим этого парня поверить в нечто такое, что, может, и не напрочь невозможно, однако уж точно несуразно.

– Да понятно. В этом-то и вся красота. Я плакатный образчик несуразности.

– Я сама к нему схожу.

– Прекрасно. Может, только волосы на сторону рас-чеши, чтоб они мягко ложились, а не так грозно, – предложил Чарли.

– Что не так с моей прической?

– Все с ней так. Значит, ты роботов в монастыре изучала? Кто б мог подумать.

Поскольку дисциплина требовала, чтобы Одри жила в настоящем мгновении, а не морочилась ни прошлым, ни будущим, Майк Салливэн, открыв ей дверь, застал ее гораздо больше, чем просто врасплох.

– Здрасьте, Одри, – сказал он, протягивая руку. – Я Майк. – Темные волосы, короткая стрижка; светлые глаза, зеленые, может, светло-карие, добрые.

Он оказался младше, чем она ожидала, хоть Лили и говорила ей, что ему не очень далеко за тридцать, и был он гораздо симпатичней, чем она рассчитывала, пусть даже Лили и упоминала к тому ж, что на вид он не совсем уж неприятен. Больше всего удивило ее, что он такой здоровый и живой: в прошлом все, кого она готовила к бардо – переходу между жизнью и смертью, – болели и умирали, а чаще всего были еще и стары. Майк Салливэн не походил на умирающего человека.

Она потрясла его руку и позволила ввести себя в квартиру на втором этаже – та занимала весь средний этаж викторианского особняка в районе Ричмонд, примыкавшем к парку Золотые Ворота. Она робела, и у нее все зудело, когда она присела на диван и стала смотреть, как он перемещается по квартире, хозяйничая, – подавал чай, босиком, в старых джинсах и футболке. Несмотря на всю свою подготовку в сосредоточенности на текущем мгновении, Одри не могла не заглянуть одним глазком в будущее и поняла, что, если все пройдет так, как оно и предполагалось, через несколько дней она с этим парнем будет куролесить в койке. Одри залилась румянцем – ощутила, как к щекам прихлынул жар, и сообразила, что ему это должно быть заметно.

– Я не такого ожидал, – произнес Майк Салливэн. – Директор буддистского центра… хотя даже не знаю, чего я ожидал.

– Это ничего, – ответила Одри; она коснулась – волос, которые закрутила в узел на затылке, поэтому ясно, что говорил он не о прическе. – В моей секте не очень – много женщин – даже на Востоке. Большая честь, что мне досталась эта должность.

Майк сел на краешек откидного кресла по другую сторону кофейного столика от нее и подался вперед.

– Судя по тому, что мне рассказывала Лили, вы одна такая на свете.

Одри поймала себя на том, что вновь вспыхнула, как вдруг – и безо всякой постижимой причины – ей на ум взбрела бедняжка Лиззи из “Гордости и предубеждения” [33] Пер. И. Маршака. , а потом она вспомнила, как ее к тому ж не оставляла мысль, что Лиззи – нет, всем женщинам Беннетов, а вообще-то и всем персонажам “Г-и-П” – не повредил бы крепкий тумак по голове со всего маху, и вот теперь, если она и дальше намерена так краснеть, ей бы лучше попросить этого парня, чтобы он ей отвесил. (Несмотря на то, что она наплела Чарли, немного кунг-фу она умела – но научилась ему в колледже Штата в Сан-Франциско, а не в монастыре. Намасте .)

– Майк, вам нужно понимать, что я никогда раньше такое не пробовала. Я переносила сознание от людей к… э-э… другим сущностям – много раз, вообще-то, – а вот такого никогда не делала. Я даже не знаю, подействует ли чод . То есть я читала свитки о людях в горах, которые уступали свои тела просветленному существу, но сама никогда не видела.

– Я так и понял, – сказал Майк. Он улыбался.

– Поэтому если вы все равно намерены согласиться на это, вам лучше еще перед началом понимать, что жизнь у вас просто закончится, как закончатся все наши жизни. Часть вас сохранится в любом случае, но вам не следует это делать только для того, чтобы предложить свое тело.

– Я знаю, – сказал Майк. – Все это мне известно. Я это всегда знал. Я в это не исключительно ради вашего друга ввязываюсь.

– От вас требуется уверенность.

– Я уверен.

– И вы понимаете, что если обряд подействует, в вашем теле будет разгуливать кто-то другой. Если какой-то ваш знакомый увидит его на улице, он решит, что это вы. Ваши друзья, родственники.

– У меня нет родных – и близких друзей тоже нет.

Одри умолкла. Она толком не знала, как к этому отнестись. Ну, то есть, ей хотелось спросить, как так вышло, но это казалось каким-то жестоким – с учетом того, зачем она здесь.