Маргарита Дорогожицкая: Стихия страха

Неудачливый контрабандист затрясся всем телом и плюхнулся на колени перед красавчиком.

— Ваша святость! Умоляю! Не знал, мамой клянусь! Ничего не знал! Каюсь, вез пряности! Исключительно в личное пользование! Папой клянусь! Про текст ничего не знал! Дедом клянусь! Там же ничего не ясно, думал, мудрености какие, для ученых! Бабкой клянусь!

— Довольно! — прикрикнул на него инквизитор, собирая любопытные взгляды остальных пассажиров, что косились в их сторону. — А ну встать!

Он рывком за воротник вздернул мужчину на ноги, развернул его лицом к встречающим и кивнул зло, не сводя с меня глаз:

— Кто тебе рукопись заказал, говори! Есть здесь заказчик? Скажешь — отделаешься штрафом!

Толстяк растерянно смотрел в толпу, маленькие глазки судорожно бегали, губы постыдно дрожали от страха. Я вздохнула и плотней закуталась в мех.

— Не знаю, ваша милость! Мамой клянусь! Покупатель ждет в кабаке "Пьяный гусак"! Рядом с Академией! Папой клянусь! А как он выглядит, не знаю! Дедом кля…

— Хватит! — оборвал несчастного инквизитор, брезгливо отталкивая от себя и кивая стражникам. — В управу его.

Уже не слушая воплей толстяка, красавчик подошел ко мне и уставился в упор. А я смотрела на него и злилась. Злилась из-за неприлично цветущего вида Кысея в такую рань, злилась на себя, что рука так сама и тянется к его лицу, чтобы запустить пальцы в густые темные волосы и рассмеяться, когда он отшатнется и прикроет бархатно-чайные глаза, злилась, что глупо скалюсь ему в ответ. А ведь должна негодовать, поскольку только что потеряла почти пятьсот золотых на провалившейся попытке достать словарь запрещенного языка. Откуда он узнал?

— Вам смешно, госпожа Хризшайн? — холодно процедил инквизитор. — Вы только что отправили этого несчастного на каторгу!

— И вам доброе утро, господин Тиффано, — я все равно не могла скрыть улыбку, хотя и надеялась, что она получится злой. — Вы так прекрасно выглядите…

И я все-таки не сдержалась и потянулась к его лицу, но он досадливо отмахнулся.

— Я ведь знаю, что это вы заказали! — он потряс у меня перед лицом рукописью. — Какая странность, правда? Кто-то в этом маленьком городке вдруг интересуется запрещенным языком! Еще и платит сумасшедшие деньги! Кто бы это мог быть, а?

Я пожала плечами, уже собираясь ответить, и… не смогла. Судорожно разевала рот, но воздуха не было. Вместо этого я захлебывалась горькой морской водой и задыхалась от смрада горящей плоти. Одновременно. Я схватилась за горло, меня оглушила лавина чужих эмоций, страшных, нечеловеческих, полных неумолимой злобы ко всему живому. Лицо красавчика поплыло, а вместо него вдруг возник город, как на рисунке Тени, с высоты птичьего полета. Только он был объят огнем, словно муравейник, подожженный злым мальчишкой. Люди бегали, суетились, тщетно пытались найти дорогу к спасению, но его не было. Как не было и жалости к ним. Да полноте, разве станешь горевать, если наступишь случайно на букашку?.. Пустое место… Красавчик что-то говорил мне, город продолжал выгорать, превращаясь в мертвый пепел, от которого подгибались ноги, и останавливалось сердце. Я медленно опустилась прямо в осеннюю слякоть, пытаясь вдохнуть хотя бы немного свежего воздуха.

— Да неужели? Прекратите, госпожа Хризштайн. Это уже не смешно! Вставайте, хватит изображать из себя!..

Инквизитор схватил меня за руку выше локтя и рывком поставил на ноги. Я вцепилась в него, найдя сил, чтобы выдавить из себя:

— Остановите… высадку. Немедленно… Они не должны… сойти на землю… Там колдун…

— Что? — его глаза потемнели. — Хватит уже. Если вы думаете, что таким образом сможете…

— Остановите его! — я уже сипела, чувствуя, как сужается зрение, и отдаляются звуки.

— Опять решили себя накрутить? На жалость бьете? На вас противно смотреть!..

Красавчик отстранился от меня, словно от прокаженной, я сделала пару шагов, ухватилась за холодный металл ограждения и все равно сползла на колени, беспомощно смотря, как один за другим пассажиры покидают корабль. А среди них тот, кто ненавидит все живое даже больше, чем я… Из носа начала капать кровь, а сил расцепить пальцы и утереть ее не было.

Инквизитор потоптался немного рядом, потом раздраженно фыркнул и все-таки полез за платком. Но его опередил пожилой господин приятной наружности. Он обеспокоенно заглянул мне в лицо и отеческим жестом вытер платком кровь с моего лица.

— Госпожа, вам дурно? Я могу помочь? — его темно-синие глаза смотрели с участием. — Вставайте, что же вы!..