Стивен Эриксон - Падение Света (ЛП)

Ее знает охотник. Знает жертва. Но на поле брани, когда жизнь повисает на волоске, там, где далекое детство и дни юности вдруг исчезают, и остается лишь один день, безумный и невозможный… Эта битва. Этот проклятый клочок земли, на котором убивают и умирают. Ради этого дня отец и мать мечтали о тебе, зачинали тебя? Это и было причиной, чтобы тебя растить, защищать, кормить и любить?

Что, во имя богов неба и земли, ты здесь делаешь?

Необходимость, о коей твердят на форумах мирских дерзаний, чаще оказывается ложью. Требующие у тебя жизнь используют ее себе во благо, а тебя и близко не подпускают. Не дают тебе времени подумать или, того хуже, понять. Едва ты осознаешь лживость их притязаний, все будет кончено. Необходимость: ложь за спиной истинных добродетелей, смелости и чести — тебя опьяняют словами до тех пор, пока не придет пора истекать кровью за чужое дело.

Поэт воинской славы — плетельщик лжи. Поэт, наслаждающийся нутряными подробностями, чтобы питать жажду крови, глубиной своей подобен луже мочи в песке.

Ох, ну и хватит о них.

ОДИН

Выйдя из шатра, Ренарр оказалась на ярком утреннем свету, но даже не моргнула. Позади, за брезентовой стенкой, мужчины и женщины выползали из-под мехов, горько жалуясь на сырость и стужу, толкая детей, чтобы те поскорее принесли горячего вина с пряностями. В шатре воздух казался густым от запаха любовных сношений, от кислого пота ушедших солдат; масло для заточки оружия и пропитки кожаных доспехов отдавало металлом, можно было уловить также вонь перегара и едва заметные оттенки рвоты. Но снаружи запах быстро развеялся, в голове прояснилось.

Она брала деньги, как другие шлюхи, хотя не нуждалась в деньгах. Фальшиво стонала и возилась под тяжестью мужчин или женщин, одинаково нетерпеливых и почти одинаково слабеющих после краткого выброса энергии. И тогда она ласкала их, словно детей. Да, всё как у всех. Но ее сторонились, не подпускали в свое тесное общество. Она ведь приемная дочь лорда Урусандера, командующего Легионом и неохотно носящего титул Отца Света; о такой привилегии другие не могут и мечтать, и потому если вслед ей бросают лепестки роз, то лишь цвета крови. У нее нет подруг. Нет сторонников. На нее глядят холодно, как на дохлую ворону.

Трава под ногами была схвачена первым инеем, почва промерзла. Дым почти не поднимался над кострами, окутав готовящихся к походу солдат, словно туман смущения.

Она смогла понять по оживленным жестам, по нервозности, выдаваемой неровно застегнутыми пуговицами и пряжками, по грубым тонам голосов: многие верят, что сегодня тот самый день. Грядет битва, означающая начало гражданской войны. Если обернуться налево и прорезать взором холм, пробить темные груды валунов, земли и корней и снова вынырнуть на утренний свет — она увидит лагерь Хранителей, лагерь похожий на этот, если не учитывать белую как снег кожу и золотистые волосы. И в середине лагеря на знамени, что у командного шатра, она увидит герб лорда Илгаста Ренда.

Казалось, день этот наступал неохотно, но чувствовалась во всем какая-то ирония — так женщина притворно сопротивляется в первую ночь, и грубые руки раздвигают ей бедра, но затем воздух полнится страстным пыхтеньем, экстатическим выкриками и неловкими стонами. Когда они закончат, среди глубоких луж удовлетворенного тепла можно будет найти кровь на траве.

«Да, так. Хунн Раал мог бы сказать, имей он мозги, что сегодня остро заточенное правосудие будет извлечено из ножен и сжато твердой рукой. Неохота — лишь иллюзия. Как знает Оссерк, мое сопротивление было поистине фальшивым. Когда сынок Урусандера повалил меня на грубое ложе, мы оба омылись ложью».

Разумеется, вполне возможно, лорд Урусандер отринет кажущуюся всем неизбежной судьбу. Сдвинет женские ноги, защитит ее честь поясом верности с длинными шипами, чтобы ни одна сторона не получила удовлетворения. Разрушит надежды всех.

И потому она может сосредоточиться на прозаических деталях — иней, слабый ледяной ветер, плюмажи дыхания и дыма, далекое ржание и рев нагруженного мула, все звуки пробуждения сообщества мужчин, женщин, детей и животных — и бездумно поверить, будто поток жизни не нарушится, что все посулы грядущего так и ждут, разложенные под ярким солнцем.

Натянув плащ на округлившиеся плечи, она брела через лагерь. Проходила ряды палаток, осторожно перешагивая веревки и колышки, вовремя замечая на пути канавы и стерню (едва неделю назад здесь пожинали хлеб). Огибала выгребные ямы, в которых вздувшиеся трупики крыс плавали на поверхности мутной жижи. К полудню, когда солнце прогреет воздух, густыми тучами налетят жадные до крови москиты. Когда солдаты встанут в ряды напротив врага, им будет нелегко дожидаться схватки.