Марина Дяченко - Ведьмин зов

— Такой мир имеет свою логику, — медленно сказал Клавдий. — Но есть одна деталь: в таком мире мы с тобой мертвы. Мы не выжили и не должны были. Но поскольку у нас есть сын, есть мангал и есть рыба, есть дурацкая ваза и есть этот вечер… Мне кажется, что мы скорее живы, чем нет.

Все он понимал прекрасно. Не рассчитывал ни на какое чудо. Все эти годы, делая жизнь ведьм если не комфортной, то хотя бы сносной, он строил мир заново вокруг одного человека. Это было эгоистично и не очень честно, но Клавдий Старж никогда и не был эталоном нравственности.

— А поскольку мы живы, — продолжал он медленно, — и родились не вчера, и справились с такими бедами, которые никому из нынешних и не снились, то… Ивга, изучай что угодно, но не обряд инициации. Мы оба ходим по краю. Пожалуйста, будь на моей стороне.

В детстве за «Твоя мать ведьма» Мартин расквасил пять или шесть носов и больше никогда не слышал этой фразы. То ли носы сделались дороги их обладателям, то ли нравы в целом смягчились. Сегодня Эгле Север поставила рекорд: давным-давно никому не удавалось укусить его так неожиданно и столь чувствительно.

Надо сказать, он сам нарвался. Сканировать ведьму, не твою подопечную, не на официальном приеме, — этично ли? У меня профессиональная деформация, грустно подумал Мартин. Я всех, всех хочу спасти от этой дряни, от инициации, которая превращает живого человека в безмозглый сгусток зла. И отлично знаю, что всех спасти невозможно.

Мартин посмотрел на часы; длинный рабочий день был, по всей видимости, окончен. Он вернется в арендованную Инквизицией квартиру, ляжет спать, а завтра с утра все сначала…

Уже поднимаясь из-за стола, он вспомнил, что кофе-то дома весь вышел.

Кафе примыкало к огромному торговому центру. Такие пространства напоминали Мартину о смерти: все это невозможно ни съесть, ни выпить, ни износить за тысячу жизней. Хоть миллион ног одень в эти штанины, хоть миллион рук засунь в рукава. Не говоря о тончайшем белье, которое надевают, чтобы красиво снять. Не говоря о шерстяных пиджаках и вечерних платьях. Тонны барахла: если собрать все вместе и уронить человеку на голову, тот превратится в лепешку под грудой одежды. Толпы людей можно убить содержимым одного супермаркета. Я так устал, что становлюсь брюзгой, подумал Мартин.

Он поддался потребительскому соблазну — кроме пачки кофе, оплатил на кассе салат и бутерброды. С картонным пакетом под мышкой зашагал на стоянку и увидел впереди, в пятидесяти метрах, патрульного инквизитора в штатском. Узнал — Эдгар был его однокурсником по инквизиторскому колледжу, не сделал карьеры, зато стал отцом троих детей и служил оперативником в Однице, откуда и был родом. Мартин огляделся в поисках напарника — но Эдгар шел один, и это было вопиющим нарушением предписаний.

Мартин догнал его:

— А где напарник?

Эдгар отпрянул:

— Добрый вечер, патрон… Это инспекция?

С первого дня работы в Однице Мартин установил для себя правила общения с коллегами: доброжелательность, дистанция. Молодость была его уязвимым местом, он не мог себе позволить не только панибратства, но и мельчайшего отступления от протокола.

— Не инспекция. — Он прижимал к боку картонный пакет с продуктами. — Но вы в патруле без напарника.

— Форс-мажор. — Эдгар чуть покраснел. — Мы никогда не нарушаем инструкций. Но у Мило рожает жена… вот прямо сейчас…

— Где сообщение диспетчеру?!

— Патрон, спустите на тормозах. — Эдгар жалобно улыбнулся. — Дежурства осталось всего ничего. Потом заступит ночная смена. Обстановка спокойная, людей мало.

Патрульный не хотел конфликта. Никто не хотел конфликта.

— Правила написаны кровью, — сказал Мартин, и от банальности у него сделалось кисло во рту. — Спускать на тормозах не буду, взыскание получите оба. Но прямо сейчас — мы закончим дежурство вдвоем.

Эдгар мысленно выругался. Уныло кивнул и, играя желваками, двинулся вперед мимо освещенных витрин.

Мартин зашагал позади. Бумажный пакет с покупками теперь страшно мешал, занимая руки. Если бы сегодня Мартин забыл купить кофе или заехал в другой магазин, всем было бы легче.

На огромном рекламном экране, сменяя друг друга, носились машины, взлетали самолеты, смеялся щекастый младенец. В многоярусном пространстве торгового центра было безлюдно и просторно. Два покупателя на эскалаторе, влюбленная пара этажом выше — у автоматической кассы кинотеатра. Оживленнее всего шла торговля в супермаркете: люди хотят есть, пить, курить, жевать жвачку двадцать четыре часа в сутки… Сколько можно ныть, мысленно одернул себя Мартин. Вот магазин «Интимный ларчик», манекены в кружевном белье, мне бы подумать о приятном… или хотя бы посмеяться. Дурацкое название. Но белье хорошее, и цены вполне интимные… то есть соблазнительные.