Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

Солнце клонилось к закату, когда Совник повстречался с местными. Правда, ни с теми, с которыми встречаться стоило бы в принципе. Как раз доедал батончик концентрата, когда увидел их.

К сожалению, связать то, что видит, с далёким истошным воплем, прозвучавшим минут тридцать назад, он не сумел. Закинул в рот последний кусочек батончика, выбросил упаковку и вот они — спины из травы торчат. Шесть штук. Сгорбленные, в обрывках одежды, кожа серая — не мылись давно видимо, вот и… от них шёл любопытный звук, природу коего, он не сразу сумел определить.

— Эй! — Крикнул он, оказавшись примерно в двух десятках метров от них. Да уж — двадцать метров, а запах, точнее тяжёлая приторная вонь, явственно ощущается даже так. Это сколько нужно не мытым ходить, что б такие ароматы источать? Да не важно. Любые люди, ему сейчас как воздух нужны. Главное, что это люди, а люди умеют говорить и, так или иначе, смогут хоть что-то прояснить во всей этой странной ситуации.

— Люди! Эй! — Крикнул он громче.

Люди… ошибочка вышла, хотя, в каком-то смысле, так даже и люди они, да…

Спины подрагивали до этого момента, а теперь напряжённо замерли. Прошла секунда, другая — Совник остановился, до компании серых спин, ещё метров пятнадцать. Одна спина дрогнула и начала распрямляться. Человек замер, вытянувшись струной и слегка запрокинув голову. Спиной стоит, но видно, что одежда на нём порвана во всех местах, а кожа в грязи и старых порезах.

Дикари какие-то… он уже жалел, что окликнул их. Ему нужны люди, которые могли бы рассказать о том, что и как в мире, память о котором пропала начисто. А тут стадо одичавших голодранцев. Чем они могут ему помочь? Да ничем. Они, поди, и говорить разучились и по ночам вокруг костра танцуют, с костями в носу, ёлки-палки блин…

Совник тяжко вздохнул, головой покачал — надо признать, глупо он поступил, окликнув их. Надо было просто уйти в другую сторону и всё.

Ну, раз уж сделал это — придётся играть до конца. По идеи, даже дикари могли бы сообщить что-то ценное. А может, и пробудить кусочки его уснувшей памяти, каким-то иным способом.

Идея хорошая. Но всё же не к месту она возникла.

Начали остальные дикари выпрямляться, запрокидывая головы далеко назад. Он на них не смотрел — взгляд прикован к тому, который поднялся первым и теперь медленно поворачивается лицом к нему. А ноги сами собой делают шаг назад, один, потом другой и ещё один…

Это женщина. Точно женщина — у неё грудь висится. Серая, в грязи вся. По-другому тут пол определить не получилось бы. Потому что у неё кожа очень сильно обтягивает череп, глаза жёлтые, злобные, выпученные. Волосы всклокочены и торчат вверх. И зубы. Губы ссохлись, стали очень тонкие и сместились сильно вниз, оголяя зубы. Белые-белые. Острые-острые.

Сразу, правда, они не были белыми — в крови все, а ещё в них кусочек мяса зажат. Она дёрнула головой, кусочек упал в рот, сглотнула громко, изо рта выстрелил длинный заострённый язык и шустро слизал кровь с зубов и подбородка. И теперь стали они белые-белые, аж глаз режет…

Совник как-то непроизвольно икнул — не просто так конечно, икота на него напала.

Там просто девушка эта странноватая, моргнула, ощерила зубы ещё сильнее, подняла руку и указала на него длинным тонким пальцем, увенчанным мощным когтем. А затем как зарычит! И её друзья, хрипя и завывая, пошли на него…

Ладно бы пошли, их там пять всего… трава зашевелилась, и из неё поднялись ещё два десятка таких же страшных фигур. Грязные, серые, в ужасных ранах, из коих не течёт кровь — да, люди…

Новые, которые поднимаются из травы, это уже явно не люди. Стая существ, не однородна. В ней два вида людей. Клыкастые, относительно целые, с крупными, злобными жёлтыми глазами, этих примерно половина и они остались на месте, наблюдая за происходящим.

А вот вторые — те пятеро, например, которые уже совсем близко, эти «люди» совсем другие.

Они тоже серые, тоже в порезах и грязи. Но вот тот высокий мускулистый парень, что обогнал прочих — у него в боку рваная дыра с арбуз размером. Сразу за ним идёт девушка — мощные груди перекатываются при каждом шаге, но слегка не правильно, у каждой из этих могучих грудей свой собственный центр тяжести. Просто обе они не совсем сохранились — несут на себе следы беспорядочных укусов, кажется, человеческими зубами. От некогда красивой груди, остались два жутко рваных бесформенных серых куска плоти.

У этой женщины из шеи кусок кто-то вырвал — там чётко отпечатались следы человеческих зубов. Одна щека сорвана до кости, её будто заживо ели, да не до конца доели…