Николай Грошев - --------- [СИ, Это такое название и есть - дефисами!]

— Уходи! — Рявкнул Совник, поднимая руку с болванкой, купленной когда-то у наёмника Ника.

Але что-то гневно крикнула и осеклась — металлическая болванка в его ладони, вдруг зажглась синеватым светом, а до её ушей, через шум стрельбы и вопли раненных, да крики атакующих, донёсся тихий зловещий гул.

Але наклонилась, поцеловала его в щёку… прощается? Хех… очень может быть, что правильно делает. Девушка поспешно сбежала вниз и что-то закричала — видимо, велит всем уйти от стены. А люди внизу, у лестниц, заметили его руку — то сияние, которое нарастало в ней.

Лидер маленькой армии побледнел — он не знал что происходит, но испытал страх пред тем, чего не понимал и не знал. Он кинулся прочь, проорав приказ отступать. Многие послушались, но с десяток воинов у стены не успели — азарт боя захватил их слишком сильно.

Совник бросил болванку. Сияющий цилиндр упал у ног атакующих, дрожа и подпрыгивая.

Брызнули синеватые искры.

— Кажись отпрыгался… — Прохрипел Совник, уползая к лестнице. С неё он слетел кубарем — больше ничего не успел. Рвануло так, что целый сегмент частокола повалило.

Что было дальше, он сам не видел — брёвнами и досками пристройки его завалило так, что князя сочли мёртвым и искали не шибко старательно. Особенно после того, как увидели, что осталось от воинов, попавших в эпицентр взрыва — а осталось там не особо много. Людей размазало по земле и стене, тонким слоем кровавой каши. Оставшиеся в живых люди меча — а это больше половины отряда, отступили, в основном, из-за охватившего их ужаса. Обратно они не вернулись.

Вечером, уже на закате, разбирая завал из дров — стену требовалось восстановить как можно скорее, люди Речки нашли среди досок, изломанное тело князя. Он был жив и люди чуть не плакали от счастья… и иногда вздрагивали от страха. Князя унесли к лекарям и принялись лечить. Через сутки, он был как новенький, а потом, отправившись посмотреть, как идут работы по восстановлению стены, ощутил какое-то изменение в отношении к нему, жителей села.

В них появился лёгкий мистический страх. Причём появился он и у Але и среди дружины тоже.

Даже Гла и Сла, косились боязливо. Хотя уж эти-то двое должны были знать…

Впрочем, Ник, продавший ему болванку, понятия не имел, что у него на руках оказалась плазменная граната. Наёмник Ник, продавал сию вещицу, как металлическую болванку.

Кстати, оценив размеры разрушений, Совник мысленно похвалил себя за то, что всё-таки купил болванку раньше кузнеца. Попытайся он её расплавить, и машинка для изготовления патронов и плавильный аппарат и сам кузнец и дома в радиусе десятка метров, разорвало бы в куски.

Новое отношение людей не очень ему понравилось и князь, в одну из ярких лунных ночей, в кровати лёжа попытался поговорить на эту тему с Але. Девушка вздрогнула, но с собой справилась, обняла покрепче и сказала на ухо своему мужу:

— Пусть ты Другой, пусть человек меча, пусть владеешь страшным колдовством, пусть ты такой, каких быть не может нигде и никогда, но я всё равно будут идти за тобой, пока не погибну.

Вот так вот — колдун он. И вообще весь он в преимуществах, как подземник в клыках.

Он попытался объяснить, что магию не знает, что в руках у него была плазменная граната, созданная до войны. Проще было Жгучего Ежа заставить перестать выделять тепло — Але кивала согласно, улыбалась смущённо, а потом снова его обняла и сказала.

— Не расстраивайся Совник, я ведь просто человек, мне не знакомы тонкости магии, плузмы или что-то ещё, я в том не разбираюсь. Нет у меня дара такого. И не нужно мне того знать. Магия тебя слушает, и мечом ты владеешь, я счастлива, что ты мой, что охраняешь Речку. Но не нужно мне рассказывать о том, как колдовать — я всё равно не смогу. К этому нужен дар, а у меня его нет.

Вот хоть ты тресни, не объяснишь никак. Слишком давно пал старый мир и слишком долго живёт новый. Ещё лет сто и огнестрельное оружие станут называть «колдовской палкой».

Ничего не поделаешь, так уж получилось.

Але снова стала неповоротливой, да с большим животом. Лио пытался бегать по дому и регулярно набивал шишки. Але практически ни на что больше не отвлекалась — заботы о растущем сорванце, отнимали все, и так не великие силы, что оставляла ей ещё не родившаяся Лин.

В эти дни, в село забрёл одинокий седой наёмник, здорово напоминавший медведя. Он вошёл в село, мрачный весь, с двуручным топором за спиной и двумя пистолетами за поясом. Старик мало говорил, на вопросы отвечал односложно, всё, что его интересовало это торговля и угол ночь пересидеть. Поступить в местную дружину он отказался наотрез. Отказ мотивировать не пожелал и просто повернулся к Совнику спиной. Может и хорошо, что отказался. Старый он слишком, хотя и громадный и силищей обладал не малой — топор у него с Совника ростом. Но характер совершенно невыносимый. Так что, наверное… в общем, не в том суть. Старик, помимо разного полезного и бесполезного барахла, продавал очень особенный товар, никого в селе не заинтересовавший. Только Совник и обратил внимание на эту вещь — пожелтевшая газетная страница, запаянная в ламинат.