Кира Измайлова - Тайная жизнь Санни С. [СИ]

Я пыталась понять, о чем они говорят, потом вспомнила. Точно, тот несчастный мальчишка, и клятвы моего мужа, и та рыжая девочка из заречья… Болван проклятый, ну почему он не держал язык на привязи? Но ему ведь тогда было всего двадцать, тут же вспомнила я. Какой уж тут ум…

— Почему обе палочки, которыми я пользовался, потерпели неудачу, будучи нацеленными на Гарри Поттера? — продолжал разговор змееликий.

— Я не знаю, господин.

— Неужели? Моя тисовая палочка делала всё, чего бы я ни пожелал, но не убила Гарри Поттера. Дважды она терпела неудачу. Олливандер под пыткой рассказал мне о седцевинах-близнецах, сказал мне взять чужую палочку. Я сделал так, но палочка Люциуса раскололась, встретив палочку Поттера.

— Я… я не могу этого объяснить, мой господин.

Мой муж смотрел на змею. Я не волшебница, но я догадывалась, о чем он думает. О ком. И почему не глядит на этого… урода — тот ведь умеет читать мысли.

— Я подумал о третьей палочке. О Бузинной палочке. Я забрал её у прежнего хозяина, забрал из могилы Альбуса Дамблдора. Почему же она не служит мне? Законному владельцу? Может быть, ты уже знаешь ответ? Ты ведь умный человек! Ты был хорошим и преданным слугой, и я сожалею о том, что должно свершиться.

— Я…

— Бузинная палочка не может служить мне должным образом, Северус, потому что я — не истинный её господин. Бузинная палочка принадлежит волшебнику, который убил её последнего владельца. Ты убил Альбуса Дамблдора. Пока ты жив, Бузинная палочка не может быть по-настоящему моей.

— Но, господин!

— Другого способа нет, — сказал змееликий. — Я должен покорить палочку. И, покорив палочку, я, наконец, покорю этот мир!

И он взмахнул рукой.

Радужная сфера с заключенной в ней змеей накрыла его визави, захватила его голову и плечи, и змееликий прошипел что-то…

Я успела только прижать Лин к себе, да и сама зажмурилась, когда раздался крик. Но все равно успела увидеть…

— Сожалею, — холодно сказал змееликий и вышел вон.

Там был кто-то еще, я слышала голоса и шорохи, но не рискнула пошевелиться, пока всё не стихло.

— Пусти, ма! — рванулась Лин, и я от неожиданности разжала руки.

Заколоченное окно она вынесла… как спецназовец в кино, и внутрь запрыгнула так же.

Я неуклюже залезла следом за ней… и замерла.

— Папа! Папочка! — рыдала Лин у него на груди. — Не умирай, не умирай, слышишь, не смей!..

Крови было — хоть топись в ней. Даже если бы мы смогли как-то довезти его до больницы… Да какие тут больницы, на сто миль окрест ничего нет!

— Заклинания, Лин! Ты же меня спасла! — я схватила ее за шкирку, встряхнула и выругалась.

За такие словечки моя мама вымыла бы мне рот с мылом, но я решила, что это обождет.

— Сейчас… — руки у нее дрожали. — Сейчас!

— Лин, он еще дышит, — прошептала я, прижавшись к его груди. — Но…

— Я не могу… — палочка бабушки Эйлин плясала у нее в руке. — Я не… ничего не выходит! Не получается!

— У тебя только что все выходило, ты нас прятала, — тихо сказала я. — Успокойся. Все будет…

— Не будет!!!

Домик вздрогнул, и я сжалась, прикрывая голову руками.

— Почему ты нас бросил?! Почему?! Чем мы хуже чужого мальчишки?!

У дома явно начала съезжать крыша, судя по скрежету, но остановить Лин я бы не взялась.

— Это мы тебя любим, а не он! — голос Лин взвился до верхней октавы. — Это нам ты нужен! Сейчас, живым! Пожертвовать собой любой дурак может! А мы как же?!

Я зажала уши руками и съежилась — это был какой-то невыносимый… не звук, нет, что-то такое, от чего мне захотелось сжаться в комок и не шевелиться.

— Нет силы у таких обещаний! — воздух уже звенел. — Вынужденная клятва не имеет власти!

Это был не голос Лин. Я осторожно приподняла голову и будто увидела на месте дочери нашу соседку, высокую, худую и несимпатичную.

«Помогите, — попросила я, не вслух, нет. — Помогите, Лин не справится, она еще маленькая! А вы же были когда-то лучшей на своем курсе, он говорил… Верните его нам!»

Ударило так, что я ослепла и оглохла, и даже не знаю, сколько прошло времени, пока я услышала:

— Мам? Мама?..

— Лин? — я кое-как поднялась с пола и схватила ее в охапку. — Ты цела?

— Да. А папа? Мам, я боюсь посмотреть… — она ревела в три ручья.

Я осторожно коснулась его руки. Теплой. И пульс был. Слабый, но был… И раны на шее… Я дотронулась — там ничего не оказалось, просто кровь запеклась. Он дышал…

— Живой, Лин, — сказала я и сама расплакалась. — Живой… Что ты сделала?

— Это не я… — она подобралась поближе и уткнулась мне в колени. — Это бабушка Эйлин. Это она. Гляди…