Леонид Зайцев - Страж

— Теоретически есть, — медленно произнёс дедушка, — но практические последствия этой операции могут тебе не понравиться. Лучше о них знать заранее.

— Вот ты мне и расскажи, — попросил я.

Мне послышался тяжёлый вздох. Первый Страж боролся сам с собой. Он явно должен был мне всё объяснить, но так же явно не желал этого делать. Наконец долг одержал победу, и дед неохотно заговорил.

— Сама операция очень проста, — начал он, — хотя и доступна только первозданным существам. Но в тебе течёт моя кровь усиленная ещё непонятным даже Старшим влиянием твоего родного отражения, поэтому для тебя она не составит труда. Только не делай ничего, пока не дослушаешь меня до конца. Может, тогда ещё передумаешь. Да и какое тебе, в конце концов, дело до этого труса, втравившего тебя и меня в эту историю?

— Дед, — напомнил я, — говори. Обещаю, что ничего не предприму, пока полностью не услышу инструкцию и противопоказания.

И снова тяжёлый вздох.

— Тебе, всего лишь, достаточно протянуть ему руку сквозь отражения и вытянуть его в свой мир, так же, как вытянул тебя Старший. Но с одной разницей. В отличии от Старшего, для тебя эффект будет иным. Вытащив парня в свой мир, сам ты окажешься там, откуда он начинал свой переход, то есть, здесь — в зале Врат!

— Это всё?

— Нет, — голос деда стал спокойнее, — твой крестник уже не сможет более передвигаться через порталы. Он будет навечно заперт в твоём отражении — на Земле.

Я рассмеялся. Неужели старик сам не понимал, какую смешную шутку он только что произнёс? Воистину, надо провести миллиарды лет в заточении в центре мира, чтобы ставить знак равенства между вечной неподвижностью в глубине портала и заключением на планете Земля, среди ещё шести миллиардов заключённых на ней изначально!

— Тогда до встречи! — Отсмеявшись, произнёс я. И тут же вспомнил Старшего, который, перед своим уходом сказал мне «до свидания», а не, как я ему, «прощай». Да он же всё это предвидел ещё тогда, дошло вдруг до меня. Он видит будущее, или сам его моделирует?

— Сам его спросишь при встрече, — с грустью констатировал голос.

— Обязательно! — Заявил я и сунул руку прямо сквозь разбитое стекло зеркала навстречу своему отражению, застрявшему в вечности.

Я только почувствовал контакт, как он попытался рвануться мне на встречу. Но вырваться из пут межпортального пространства не так-то просто. На всякий случай я схватил его за левую руку, чтобы не очень сопротивлялся. Наконец он рассмотрел меня, понял, что ему хотят помочь и перестал дёргаться. Прежде, чем втащить его в свой мир, я должен был ему объяснить некоторые правила.

— Ты меня слышишь? — Спросил я.

Парень, до жути похожий на меня, резво заморгал, ибо кивнуть головой ему мешала вязкая масса, в которой он висел, как муха в паутине. А я смотрел на собственное лицо, искажённое страхом, и невольно испытывал отвращение, хотя, должен был чувствовать жалость.

— Слушай внимательно, если хочешь жить, — медленно произнёс я. — У тебя нет возможности вернуться в свой мир. Это понятно?

Из глаз бывшего стража потекли слёзы. Вот только этих бабских штучек мне сейчас не хватало! Я ему жизнь спасаю, а он по родной конуре тоскует.

— Это понятно? — Повторил я. — Или оставить тебя тут?

Глаза у парня расширились от ужаса. Понятное дело, висеть в паутине до скончания веков — прелести мало. И я немного подождал, пока его собственный выбор отложится в его мозгу, как неизбежность, как плата за его побег. И только тогда продолжил разговор, когда его рука перестала дрожать.

— Ты будешь жить в моём мире, — продолжил я, — не думаю, что тут хуже или лучше, чем там, откуда ты. Мои родители уж точно не заметят подмены. Хотя… твоя леворукость…

Парень изо всех сил скосил глаза в направлении своей правой руки, и часто заморгал. Я понял это, как готовность изображать правшу в повседневной жизни.

— Я тебя правильно понял? — Прямо спросил я. И он снова отчаянно заморгал.

Сколько ж уже там висит этот бедолага, подумал я. Без еды, без воды, без права умереть! Может ли существовать более изощрённая пытка? Уж точно не та, к которой я сам стремлюсь.

— Ты станешь мной, — продолжил я, — у тебя будет всё, даже девушка.

При этих словах, он в панике задёргался, ещё более увязая в пространстве. Первичная Элла явно внушала ужас всем, кто побывал в её объятьях.

— Успокойся, — мне уже надоела роль инструктора, но необходимо было подготовить свою смену, ведь я не желал родителям лишних переживаний, — эта девушка никакого отношения не имеет к Стражу, которую ты знал. Она, лишь её отражение. Совершенно безобидное отражение.