Джонатан Кэрролл - Белые яблоки

Во все время своего краткого общения обе женщины смотрели друг на друга и не обращали внимания на то, что творилось на крыше дома. Они не видели блондинку, которая подобралась к краю и, размахнувшись, швырнула в них еще один булыжник. Впрочем, это им ничем не грозило. Стоило ей разжать руки, как тяжелый камень утратил свой вес и свежий ветер, который как раз искал, чем бы ему поиграть, унес его ввысь, словно воздушный шарик.

Когда Изабелла постучала костяшками пальцев в окно машины, Скотч оторвался от своего занятия – он кормил Хитцела паштетом из гусиной печенки – и нажал на кнопку. Услыхав щелчок замка, Изабелла подошла к правой дверце.

– Вы уже вернулись? Быстро, однако!

Она взяла у него картонную тарелочку с паштетом. Хитцел терпеливо наблюдал с заднего сиденья, как его обед переходит из одних рук в другие. Изабелла отщипнула маленький кусочек и протянула псу. Тот стал медленно жевать, наслаждаясь вкусом лакомства. Прежде чем предложить ему следующий кусок, Изабелла взглянула на тарелку.

– Наверное, лучше было бы сказать ей: «Не позволяйте своему прошлому добавлять в гусиный паштет соевый белок!»

Скотчу, хотя он понятия не имел, о чем она говорит, идея пришлась по душе.

– Вот это верно! Вкусы со временем меняются. Помню, когда был мальчишкой, я обожал сыр «Домашний», а теперь меня от него просто мутит. Видеть не могу!

Изабелла отдала собаке остатки паштета, Скотч тем временем завел двигатель, и машина тронулась. На Рингштрассе, вместо того чтобы ехать прямо, он вдруг свернул налево.

– Куда мы едем? Ведь Винсент ждет меня в кафе «Диглас»!

– Планы изменились. Нам следует доставить вас в аэропорт.

– Но почему? Винсент теперь там?

– Нет, в Америке. Вы полетите к нему.

– Я совсем недавно туда прилетела.

– Знаю, но сейчас это для вас единственная возможность снова там очутиться. Понимаете, стоило нам пересечь бульвары, как мы оказались в настоящем времени. И я больше не могу прибегать к помощи магии. Вот только это и удалось наколдовать для вас напоследок. – Он вытащил из кармана билет на самолет и паспорт, который она оставила на столике в прихожей квартиры Винсента.

Она приняла подарок, благодарно кивнув и с тоской подумав об ожидавшем ее двенадцатичасовом перелете.

– Откуда у вас мой паспорт?

– Хитцел принес. Возвращался за ним. Поэтому так и проголодался.

Изабелла повернула зеркальце заднего вида, чтобы взглянуть на Хитцела. Тот безмятежно вылизывал шерсть.

– Выходит, вы не сомневались, что я вернусь, Скотч?

– Это же было очевидно! Вы смело приняли бой с тем, что вас прежде так пугало и заставляло трусливо прятать голову в песок.

До чего же приятно было слышать такую щедрую похвалу из его уст! Изабелла чувствовала, что краснеет, но ей было плевать на это.

– Спасибо, а почему Винсент не в кафе?

– Потому что он попал в серьезную автомобильную аварию и сейчас находится в коме. Врачи молчат, не дают никаких прогнозов.

Этрих стоял на сцене. Публика реагировала на его шутки взрывами такого бурного, неистового веселья, что ему приходилось делать все более долгие паузы между монологами – надо было дать зрителям успокоиться. Впервые он почувствовал, что добился расположения аудитории, когда пересказывал анекдот о Сатане, штампующем почтовые конверты. Это всегда угадывается безошибочно. Почти как с женщиной, за которой начинаешь ухаживать: если твои первые слова бывают встречены улыбкой, значит, порядок, тебя принимают благосклонно. А еще на это указывает слегка вытянутая вперед шея – значит, они приятны для слуха. И руки, свободно лежащие на коленях или подлокотниках кресла, а не скрещенные на груди, чтобы бессознательно отгородиться. Такого рода знаки – именно то, чего ищет глазами любой исполнитель. Публика и правда подобна женщине, открывающейся тебе навстречу.

Это было одно из его излюбленных сновидений, и, когда бы оно его ни посетило, на следующее утро он просыпался бодрым и полным энергии. Разумеется, в состоянии бодрствования он вполне отдавал себе отчет, что никогда не смог бы стать актером, но во сне блестяще справлялся с этим амплуа.

– Вы никогда не задумывались, друзья мои, почему высоким женщинам нравятся коротышки? – Теперь он собирался произнести несколько своих коронных острот, это была самая смешная часть его программы.

И если уж его с самого начала так хорошо принимали, то дальше все пойдет как по маслу. Аудитория, можно сказать, у него в кармане.