Джонатан Кэрролл - Белые яблоки

Эти мысли вихрем пронеслись в голове Изабеллы. Она узнала свой собственный запах, исходивший от камня. Он больше не был булыжником – камень был оружием, которым она себя разрушала. Но сейчас, когда она осмелилась к нему прикоснуться, он уже не представлял для нее опасности. Потому что она заставила себя выйти из машины. Потому что вернулась, чтобы посмотреть самой себе в глаза.

И тут ее обуял гнев. Ярость. Ее взбесила эта идиотская ситуация, она отчаянно злилась на себя нынешнюю, но еще пуще – на ту, что удрала из Лондона, потому что Винсент, видите ли, произнес не те слова, которые она ожидала услышать… Ярость, клокоча в ее душе, искала выхода…

Камень, который она держала в руке, весил не больше теннисного мячика. Не колеблясь ни секунды, она размахнулась и швырнула его в ту идиотку, что торчала на крыше. Любой на ее месте поступил бы так же. Когда от злости становится трудно дышать, добросить теннисный мячик до крыши пятиэтажного дома оказывается просто. Камень взлетел даже чуть выше, чем рассчитывала Изабелла, и просвистел над белокурой девичьей головкой. Блондинка в ужасе пригнулась.

Но Изабелле этого показалось мало. Гнев ее еще не утих. Она подбежала к булыжникам, которые лежали рядком вдоль тротуара, и принялась не целясь швырять их на крышу один за другим. И лишь когда камней больше не осталось, она позволила себе перевести дух. Блондинка покинула поле боя.

За этой сценой, приоткрыв от удивления рот, наблюдала толстая горожанка, которая несла в руках два пластиковых пакета, доверху набитых капустными кочанами. Ничего подобного она в жизни своей не видела. Когда молодая женщина закончила свои удивительные гимнастические упражнения, толстуха осмелилась спросить: как это у нее получается? Эта пожилая особа не задалась вопросом, для чего кому-то могло понадобиться швырять булыжники на крышу пятиэтажного дома, стоя на тротуаре ясным летним утром. Ей просто хотелось знать, откуда у хрупкой на вид незнакомой женщины такая недюжинная сила.

Незнакомка яростно потерла нос, как если бы он вдруг начал чесаться, и любительница капусты решила было, что вот сейчас она отмочит еще какой-нибудь фокус. Но Изабелла просто собиралась с мыслями, чтобы в следующую секунду облечь их в слова. Когда в голове у нее окончательно прояснилось, она выставила вперед указательный палец и погрозила им толстухе:

– Вы не в силах изменить прошлое, но прошлое то и дело возвращается, чтобы изменить вас: ваше настоящее и будущее.

Мысль эта показалась пожилой женщине довольно интересной, но ей гораздо больше хотелось узнать, как такая худышка сумела не только поднять с земли множество тяжеленных булыжников, но и забросить их на крышу высокого дома.

– Прошлое неизменно, ведь оно уже состоялось. – Изабеллу понесло: она рассуждала вслух, все больше увлекаясь. Голос ее сделался громче, она говорила все быстрей и быстрей. Вскоре горожанке стало трудно следить за ходом ее рассуждений. – Оно словно бы умерло, но это не мешает ему возвращаться и мешать нам идти вперед. Оно воздвигает препоны нашему настоящему… и нашему будущему. – Она указала пальцем на крышу, не отводя взгляда от своей слушательницы. – Все эти камни, что она в меня бросала, – они из моего прошлого. Случись такое раньше, меня это непременно заставило бы остановиться.

Она смолкла, чтобы перевести дух, и толстухе удалось вставить:

– Но как вам удалось поднять эти тяжелые камни?

Изабелла взглянула на нее с недоумением:

– Что?

– Камни, как вы ухитрились их туда забросить?

– Простите, мне пора. – Изабелла повернулась и зашагала прочь.

– Так это фокус, да? – неслось ей вслед. – Нас снимают для телевидения? – Лицо женщины просияло, и она принялась с надеждой озираться по сторонам, но никаких съемочных групп поблизости не оказалось и она разочарованно продолжила свой путь.

Изабелла, опередившая ее всего на несколько шагов, обернулась и снова ткнула пальцем в ее сторону:

– Не позволяйте прошлому сбивать вас с того пути, который вы избрали. – Двигаясь по тротуару спиной вперед, она охватила ладонями оба запястья и тряхнула руками, как будто пыталась освободиться от наручников. – Оно всегда стремится связать вам руки. Держитесь с ним настороже! – С этими словами она повернулась и прибавила шагу.

Толстуха, все еще надеясь, что где-то поблизости прячется оператор с камерой, снова огляделась по сторонам, но по улице сновали лишь обычные пешеходы, и она со вздохом побрела прочь. Мысли ее обратились к капустному супу, который она собиралась сварить себе на обед.