Виктория Форестер - Девочка, которая умела летать [litres]

Конрад по-прежнему не шевелился и не отвечал. Когда вечером того же дня к нему вызвали врача, он также ни на что не реагировал.

– Опасности его состояние не представляет, – шепнул врач воспитателю Толле. – У него нервный срыв. Пусть отдыхает. Рано или поздно он придёт в себя.

У Конрада не было нервного срыва, однако его совершенно не заботило, что все так считают. Проблема заключалась в том, что Конрад не мог просчитать, из какого источника ему получить ответы, а не уяснив этого, он не был уверен, как следует жить дальше. Он привык опираться единственно на собственный интеллект, и никто никогда не обмолвился и не намекнул, что возможно жить как-то иначе. Ну и как же ему отыскать ответы, если они находятся за пределами его разума? Где они сокрыты? Как к ним подобраться?

Пайпер знала. Нечто в ней просто-напросто знало, как поступить, а ведь она даже не была умной. Конрад не ехидничал, а просто излагал факты. Пайпер совершенно не обладала той способностью к высокоорганизованному мышлению, которая была свойственна ему самому, однако она знала нечто, чего не знал он. Как такое было возможно? Откуда она получала свои ответы?

Дни сменились неделями, но Конрад оставался безмолвным и неподвижным. Дети начали разговаривать шёпотом, проходя по коридору жилой зоны мимо его комнаты, а доктор Хуллиган связалась с сенатором Харрингтоном, чтобы известить его о состоянии его сына.

– Отлично, отлично, доктор Хуллиган. Я благодарен вам за звонок. Мне сейчас необходимо ввязаться в одно совещание, и если ухудшения не будет, нет необходимости вступать со мной в контакт. Вам ясно?

Доктору Хуллиган всё было предельно ясно. Конрад был её заботой, и сенатор не желал ничего слышать о её проблемах. Он отправил Конрада с глаз долой и из сердца вон, и её звонки по меньшей мере вызывали раздражение, а в худшем случае угрожали его душевному равновесию.

Прошло ещё несколько недель, и Конрад всё глубже и глубже погружался в чёрные пучины, пока однажды слабый лучик света, словно огонёк свечи, дрожащий на ветру, не пробился к нему. «У Пайпер были ответы, причём с самого начала, – сообразил Конрад, лежавший клубочком под одеялом. – Почему, нет, ну почему я не обращал на неё внимания и не слушал её?!» А раз Пайпер знала, он сможет спросить у неё, сразу как её выпустят, и тоже будет знать. Надежда была, самое большее, слабой, но Конрад ухватился за неё и нашёл в ней силы для того, чтобы выбраться из постели и начать посещать уроки. День ото дня он ловил себя на том, что балансирует на краешке стула в напряжённом ожидании. А вдруг Пайпер вернётся сегодня? Вдруг именно сегодня он узнает, где искать ответы?

Зима в тот год стояла суровая, а снег лежал настолько глубокий, что университет был на время полностью отрезан от окружающего мира. Запоздалая весна долго силилась растопить снег, но наконец белый покров истаял и робкая зелень покрыла землю.

Как обычно, первым увидел Смитти.

– Это Пайпер! Её отпустили! Отпустили! – Смитти с криком ворвался в библиотеку. Конрад вскочил на ноги, резко схватил Смитти за плечи и потряс.

– Где? Где она? – Конрад не разговаривал целыми неделями, и голос у него был сиплый.

– В обеденном…

Конрад бросился бежать прежде, чем Смитти закончил фразу. Остальные не отставали. Миртл, конечно же, была первой и увидела, что Пайпер тихо и недвижно сидит за обеденным столом. На тарелке перед ней лежал бутерброд, она медленно жевала.

Хотя Конрад об этом и не задумывался, все дети с лихорадочным нетерпением ждали освобождения Пайпер. Больше всего на свете они хотели, чтобы она вернулась. Без неё всё было не то и не так.

Примчавшиеся во весь опор дети стояли, радостно пожирая Пайпер глазами.

– Пайпер? – Вайолет трепетала, опасаясь, что же будет дальше. Пайпер подняла глаза от своей тарелки и улыбнулась. Облегчение отразилось на ждущих лицах, дети бросились к Пайпер и, столпившись вокруг, радостно протягивая к ней руки.

– Пайпер, мы скучали по тебе!

– Мы знали, что ты вернёшься.

– Ну, ты старухе Хуллиган показала, а? – Смитти был вне себя от радости.

Пайпер улыбнулась. Конрад внимательно наблюдал за ней. Он заметил, что она побледнела и исхудала. В ней появилась какая-то хрупкость, казалось, её могло унести порывом ветра. Впрочем, ничего удивительного, учитывая то, через что ей, по всей вероятности, пришлось пройти в последние месяцы.

– Так что с тобой случилось? – допытывалась Кимбер.

– Ага, где ты пряталась? – спросил Ахмед.