Юрий Ижевчанин: Книга 3. Южный мир [СИ]

Через две с лишним недели начались слушания. Три дня делегаты от Лиговайи с утра до вечера рассказывали об устройстве государства, введённых законах и порядках, соседних народах и отношениях с ними, статусе неграждан. Ещё три дня длились бестолковые (как казалось лиговайцам) обсуждения, в ходе которых всё время приходилось отвечать на вопросы. Затем Сейму предложили отдохнуть два дня, пока будет совещаться Совет Королей. И в итоге было принято постановление, обрадовавшее членов делегации, но Урса заставившее схватиться за голову.

Империя признала Лиговайю достойной стать королевством. Для приёма потребовали личного присутствия на Великом сейме Атара Основателя. И в связи с этим утвердили дату следующего Великого Сейма, дабы он смог своевременно прибыть. Всех лиговайских рыцарей признали Имперскими рыцарями, баронов — владетелями, шуринов Атара и Убийцу Ханов Таррисаня — графами Империи, а вот Урса — герцогом. За всем этим прослеживались внутриимперские интриги и заодно стремление заранее вбить клин между самыми влиятельными домами Лиговайи и получить рычаг для вмешательства во внутренние дела. Урса освободили от обязанности присутствовать на Сейме, в связи с неотложными делами.

Новый герцог Лазанский Урс решил: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Он истребовал у Красгора решение о возвращению роду Ликаринов Старших из деревни Кинатарус графства Орлинтир гражданства и о прощении им всех долгов и проступков. По обычаям, отказать вновь поднятому в статус высшей знати было нельзя, а право помилования являлось непререкаемой прерогативой монархов. С грамотой о возвращении достоинства направился он в родную деревню, где его трактовали как труса и ничтожество. Граф Орлинтира (уже не тот, что разорял семью, а его сын) прибыл в свите Имперского герцога как низший.

Жители деревни изо всех сил пытались оставаться хладнокровными и не терять лица. Сосед, внёсший на самом деле главный вклад в потерю семьёй статуса (разорение не понижало сословия, и можно было вновь подняться; а вот пойманных на утаивании части имущества от конфискации понижали, а то и делали рабами), вздохнул:

— Оценила бы Лурунисса тебя, была бы герцогиней.

Урсу было стыдно, что он в своё время безжалостно обошёлся с Луруниссой. Но слабости нельзя было проявлять. Он жёстко ответил:

— Женился бы я на ней, остался бы незаслуженно презренным в нашей деревне.

После убийственных слов он вручил соседу сто золотых. Своей семье он оставил пятьдесят.

Без охоты возвращался Урс в Великий Монастырь, но раз обещал и прошло полгода, пришлось отставить временно неотложные дела и отправиться в паломничество. "Из-за этих святош ещё на месяц откладывается отплытие" — промелькнула мысль у Однорукого, и он постарался отогнать её.

В монастыре его, после дня молитв и поста, провели в мастерскую. С культи сняли протез, на столе посреди мастерской лежала отлично сделанная металлическая рука, судя по всему, титановая. Оценить это изделие сразу не удалось. Урс попал в руки врачевателей, и они стали частично сдирать кожу с культи, затем она была смазана едкой мазью. Конечно же, Ликарин не подал вида, как ему больно, хотя его иногда спрашивали об ощущениях. В конце концов старшая целительница не выдержала и сказала:

— Сколько раз целителям мешала излишняя показная смелость и спесь целимых.

После этого Урс стал отвечать на вопросы о характере боли.

Затем на саднящую и болящую культю надели металлический протез. Стало вдобавок щипать раны. Но через пару минут Урс заметил, что пальцы металлической руки дёргаются.

— Всё в порядке. Ты машешь пальцами, чтобы унять боль, — сказал брат-механик Кун.

Урсу стало стыдно, и он стал держать руку неподвижно.

— Зря. Пытайся двигать ею, как будто она полностью твоя. Иначе ты и нам помешаешь, и пользоваться ею затем полноценно не сможешь.

Пришлось двигать кистью и махать ею от боли. Даже когда Урс показал два кукиша целителям и механикам, те лишь одобрительно рассмеялись. Заодно они делали заметки на дощечках.

Потом протез сняли, ещё немного подрали культю, вновь смазали и надели протез. Трижды в сутки приходил механик и целительница. Смазывали культю, грели протез на огне, затем давали ему остыть, смазывали и надевали вновь, требуя двигать рукой.

— Без нас не обязательно тренировать руку. Всё-таки кисть не живая и может делать лишь изначально в неё заложенное. А для совершенствования управления наших упражнений достаточно. Очень важно следующее. Кое-что эта кисть может почувствовать и передать тебе. Но, конечно же, не так совершенно, как живое тело. Учись понимать её ощущения.