Олег Говда - И королевство в придачу - 2

Оглушенные визгом явно впадающей в сумасшествие бабы, ратники тоже посмотрели вверх. Я не повелся… Слишком их много и слишком близко стоят, чтобы отвлекаться. Не Господь Бог же с облака свесился, сжимая в руке разящие молнии. А остальное не волнует.

Ошибся я. Потому что, поглядев в небеса, дружинники замерли с открытыми ртами, а когда оттуда донесся клекот орлана, выронили все свои железки и дружно кинулись наутек.

Десятник, как и полагается командиру, в случае отступления, бежал замыкающим. Хотя, скорее всего, он просто был самым пожилым в отряде.

И минуты не прошло, как на дороге осталась лишь воловья упряжка, старый погонщик — все так же безучастно сидящий на обочине, странный сверток, брошенный дружинниками и я. Ну, и самом собой — Синильга. Синяя птица приземлилась на полудрабок, и возмущенно топорщила перья, как потревоженная наседка.

— Как же ты выросла, девочка, — оценил я поскрипывание телеги под весом орлана, уже достигшего размеров не просто страуса. А очень большого страуса. — Не обижаешься больше на меня? Ну, иди сюда. Давай мириться…

Глава одиннадцатая

Синильга глядела благосклонно, мириться была согласна, но с полудрабка слезать не захотела. Что при нынешних габаритах птицы и помня о ее излюбленном бросании ко мне грудь, было даже неплохо. Подойти и сам могу. Только как себя с пернатыми питомцами правильно вести не знаю. Это ж не кошка и не пес. За ушком не почесать, лапку не пожать. Значит, будем гладить спинку. Авось понравится.

Птице понравилось. Сложила крылья, опустила голову мне на плечо и закрыла глаза.

— Вот и славно. А то прилетела, как вихрь, раскидала всех и улетела. Я даже спасибо сказать не успел. Не надо обижаться. Игнациус хотел как лучше…

При имени мага, Синильга открыла глаза и приподняла голову. Видимо, меня простила, а на виновника нашего расставания все еще сердилась.

— Тише, тише… Не злись…

Постоял немного в обнимку, посматривая вслед убегающим дружинникам. Из которых только десятник осмелился пару раз оглянуться. Да и то, лишь для того, чтобы перевести дыхание. Все-таки не юноша. Да и вес начальственный при таких пробежках сразу сказывается.

— М-да… Неожиданно. И непонятно, — потом посмотрел на крестьянина. Никакой реакции. Не человек, а камень придорожный. Как уселся на обочине, безучастно взирая на поле, так и сидит сиднем. Даже не пошевелился. Хотел окликнуть, но зацепился взглядом за брошенный посреди дороги сверток с ведьмой. — Полюбопытствуем?

Синильга встрепенулась и возмущенно зашипела. Точь-в-точь как рассерженная гусыня.

— Я же не ухожу никуда. Посмотрю только. Нельзя просто уйти. Не по-людски. Неправильно.

Спеленали надежно. А узлы на веревках, как в четыре руки затягивали. Даже не стоит пытаться распутывать. Только методом Македонского.

Меч вынимать не стал, не для благородного оружия робота. Достал из-за голенища нож, им и полоснул по веревкам, отсекая узел. Потом потянул за свободный конец.

Те, кто занимался связыванием и упаковкой ведьмы, веревки не пожалели. Как и рогожи. Куль раз двадцать перекрутился, пока в руках у меня осталось метров десять ткани, а в дорожную пыль не вывалилось содержимое свертка.

— Фига себе!

Совсем юная и тоненькая, как тростинка девушка. Но не подросток. Поскольку вся одежда пленницы состояла из кляпа и туго затянутых широких кожаных полос на лодыжках, а руки ей связали за спиной, еще и примотав к запястьям толстую косу, — надо ослепнуть, чтобы не заметить не по-детски большие, налитые груди пленницы.

Какое-то время она приходила в себя, после интенсивного вращения, а потом открыла глаза.

Я не вчера родился. Доводилось видеть не одну сотню глаз. В том числе девичьих и достаточно близко, но этот взгляд был… как фотовспышка. Сверкнуло синевой, обдало жаром и все вокруг стало блеклым, размытым. Даже солнце как-то потускнело. Словно за дымкой или туманом укрылось.

— Вот это да! Теперь понятно, за что тебя ведьмой объявили.

Девчонка на мои слова никак не отреагировала. Больше того, она, вроде, вообще меня не замечала, таращась своими глазищами на Синильгу.

— Все нормально, — поторопился я ее успокоить. Ведьмочку, в смысле, не птицу. Хотя орлан, от столь пристального взгляда, обеспокоенно переступил с ноги на ногу и чуть встопорщил перья. — Не бойся. Это Синильга. Она моя подруга и не причинит тебе вреда.

Девчонка на секундочку отвела глаза от орлана, чтобы заметить меня, но снова ничего не сказала. Впрочем, с кляпом во рту, не слишком удобно разговаривать.