Майкл Мэннинг - Вознесение гор

— Появился?

— Ну, он проехал по деревне. Говорят, что он время от времени останавливался, и просто глазел вокруг, будто что-то искал, — пояснила она.

— Кого-то, — сделал наблюдение Даниэл. — Они всегда ищут «кого-то».

— Однако он никого не забрал, — добавила она. — Согласно Элис Хэйс, он оставался там почти час, перемещаясь по улицам туда-сюда, но потом просто уехал.

— Как он выглядел? — спросил Даниэл. Уже не один год в Колне не бывало надзирателей, и многие из более молодых людей никогда их не видели.

Кэйт протянула ему суп и ложку, рассказывая об интересующей её теме:

— Меня там, конечно, не было, но Элис сказала Маме, что у него были карие волосы и глаза. Он был одет в толстую кожу, что-то вроде охотничьей одежды, но с иным покроем.

Она пустилась в описание странных узоров, вырезанных на коже, и явное мастерство, с которым та была сшита:

— Она говорит, швы было сложно заметить, а ещё у него меч был коричневым.

— Коричневым?

— Муж Элис, Том, на самом деле подошёл поговорить со всадником, но когда он приблизился, тот обнажил свой меч. Тут-то он и увидел, — объяснила Кэйт. — Она говорит, что меч даже не выглядел металлическим — если уж на то пошло, он казался сделанным из тёмно-коричневого дерева, отполированного и отшлифованного до похожей на клинок формы.

— Странное дело, — прокомментировал Даниэл. — Мистера Хэйса не ранили?

— Нет, он сразу же отступил, и надзиратель убрал меч. Надзиратель так и не сказал ни слова, — закончила она.

Даниэл вяло подумал, не его ли искал надзиратель. В конце концов, он был молод, как и большинство людей, которых забирали надзиратели. Он также определённо думал кое-какие грешные мысли тем утром. Его щёки покрылись румянцем, когда он вспомнил их поцелуй. Тут он отвёл взгляд, беспокоясь, что она каким-то образом сможет прочитать его мысли, если он снова посмотрит в эти зелёные глаза.

Они ещё немного поговорили, прежде чем она наконец встала, чтобы уйти:

— Мне лучше вернуться домой.

Ему было грустно, что она уходит, но он не мог найти правильных слов, чтобы выразить свои чувства:

— Ладно, — это было лучшее, что он смог сказать.

Она остановилась:

— В тот день, когда ты ушёл…

— Дело было не в тебе, — сразу же ответил он. — То есть, не в этом. Я просто не хотел, чтобы ты видела, как мне стало плохо.

Кэйт внезапно выдохнула, будто всё это время задерживала дыхание:

— Отрадно слышать. Значит, это не было… плохо?

— Нет! — выпалил он немного резковато. — Это было чудесно! — добавил он, снова покраснев лицом.

— Спасибо, — спокойно сказала она, и, наклонившись, быстро поцеловала его в лоб, прежде чем уйти.

После её ухода он ещё долго смотрел на дверь, с улыбкой погрузившись в свои мысли.

Даниэл смог вернуться к своей нормальной работе на следующий день, и всего лишь через два дня после этого его мать предложила ему ещё раз сходить к Сэйерам. Он начал подозревать, что у неё был какой-то скрытый мотив. Она не делала тайны из того, что Катрин она в целом одобряет.

— Мам, я знаю, что ты тут пытаешься устроить, — сказал он ей.

— Мне всё ещё нужна пряжа, Даниэл, не пытайся винить меня за то, что ты тогда отвлёкся, — парировала она.

Он поднял бровь, и дерзко уставился на неё в ответ:

— Уверен, что это — настоящая причина.

— А ты что, не хочешь идти? — внезапно спросила она. — Уверена, что твой отец будет не против, если ты сегодня будешь поблизости. Ты вчера так хорошо убрался в сарае.

Он мгновенно сдался. «Лучше не жаловаться, если удача сама идёт в руки», — подумал он.

Тропа вверх от реки к дому Кэйт шла слегка в гору. Земля была каменистой, и по обе стороны от тропы была покрыта густым, кустистым подлеском, и маленькими деревьями, соперничавшими с группами кустов.

Даниэл был так погружён в свои мысли, раздумывая, что бы ему сказать Кэйт, когда он снова её увидит, что едва не пропустил звук шагов и отодвигающихся ветвей позади себя. Внезапно остановившись, он оглянулся, и увидел уставившегося на него человека, сидевшего на высокой лошади.

Даниэл замер.

Человек был ему совсем не знаком, и странная одежда выдавала в нём надзирателя, хотя Даниэл никогда их прежде не видел. Он вступил в борьбу со своими инстинктами — страх подталкивал его к бегству. В густом подлеске бегун должен был иметь преимущество над всадником, но что-то сказало Даниэлу, что это было бы плохой идеей.