Ярослав Гжендович - Конец пути

— Мы деактивировали цифрал согласно правилам. А вы должны пройти карантин.

— Вы знаете, что я то же самое говорил Калло? А два месяца на корабле — достаточный карантин. Время уходит, командор.

— Ладно. Дело в другой части миссии. Вы не дали рапорт.

— Я дал. А из фиксации…

— Какой фиксации?

— Цифрал — это регистрирующее оборудование. Вы прекрасно об этом знаете, не нужно обманывать. У вас есть запись.

— Да, но порой она совершенно непонятна. Ну и она фиксирует только то время, когда цифрал был активирован. И там есть пропуски. Мы не знаем, что оно такое, Драккайнен. Как оно работает? Вы что, не понимаете, какое оно имеет значение?

— Прошу, давайте без этих вот фраз о всемирном голоде. Я не знаю, что оно такое. Видел те явления, даже пользовался ими, но — совсем как обезьяна. Одно я, впрочем, знаю точно: вне атмосферы Мидгарда оно не живет.

— Как бы я мог склонить вас к содействию?

— Не могу вам помочь. Я написал все, что знал. Больше не скажу ничего.

— Вы писали о каких-то симбиотических бактериях. Возможно, оно у вас в крови.

— Не вне Мидгарда. Я же говорю: я стерилен. Исследуйте меня, у вас есть пробы. Командор, вы же умный человек. Вы и правда хотели бы тут магии? «Эники-бэники, голосуйте за меня»? Заколдованных работников в больших корпорациях?

— Вы прекрасно понимаете, что я работаю не в пустоте. Есть силы. Вы не сможете убегать всю жизнь.

— Могу и делаю. Через минуту вы перевернете вверх ногами весь Камерун, но это ничего не даст. Поймите: вы не выдавите из меня ничего сверхъестественного. Ничего. Я бегу ради собственного комфорта и потому, что не хочу становиться козлом отпущения. Но если кто-то раскроет операцию «Ночной Странник», то и вы тоже полетите, Лодовец, едва только сожрут меня. Я всего лишь уставший ветеран и хочу немного покоя. И все.

— Это ваш последний шанс.

— Шанс на что? Вы ничего не можете мне предложить. Даже если поймаете меня, это вам ничего не даст. Три минуты до «терраватч» и восемь до NOAA . Вы хотите что-то добавить?

— А если я предложу вам вернуться? В обмен на информацию?

— Я вам не поверю. Я не из лесу вышел и знаю о ситуации. Держу руку на пульсе. Знаю даже об авианосце «Дюрандаль», который сегодня утром нарушил территориальные воды Камеруна. Никто не полетит на Мидгард, и вы прекрасно об этом знаете. А ваши работодатели не отступят, пока не пропустят меня через блендер и лично не заглянут в каждую клетку. Я знаю вас не первый день, командор. Вы не пришли бы ко мне с таким идиотским предложением, вы бы постыдились. Вы ведь меня всему научили. Что вы хотели сказать на самом деле?

Лодовиц помолчал.

— Я хотел только извиниться. Лично. Мне пора.

Они пожали друг другу руки.

«Геолог» встал, надел свою белую панаму и ушел, не оглядываясь.

Драккайнен посидел еще несколько минут, раскурил еще один «судан» и прошептал что-то по-фински. Бутылка его наполнилась пивом и покрылась изморозью.

— Нам осталось пара минут спокойствия, pimppi , — пробормотал он. — Потом — исчезаем. На некоторое время придется убраться из Африки. Жаль. Нигде так хорошо не видны звезды.

— Циклоп один… Есть контакт?

— Циклоп один, отказ, нет контакта.

— Как это, я же сидел рядом с ним за столом.

— Отказ, сэр. Вы сидели один.

— Циклоп один, он был характеризован в африканца в белой футболке.

— Отказ, сэр. Видел, как вы сидели за столом одни.

— Он туда вернется, сукин сын. Не знаю, когда и как, но сделает, что хочет.

— Не понял, сэр?

— Неважно. Я просто посидел немного в одиночестве.