Ярослав Гжендович - Конец пути

Когда я пришел в порт, тот корабль как раз кидал швартовые, а на палубе стояли странно одетые люди. Я увидел между ними кирененские куртки, и сердце в моей груди остановилось. А потом сбросили трап, и первым на сушу сошел маленький рыжий мальчик в кирененском облачении, с ножом у пояса.

Он сошел на пирс с усилием, но решительно, а потом одарил меня странно серьезным взглядом. Я склонился и спросил, кто он, он же ответил:

— Я Брус, сын Резчика из клана Журавля. А кто ты?

— Я владыка этого города и хочу поприветствовать тебя в Ледяном Саду.

— Без мамы я никуда не пойду, — сказал он решительно.

— И то верно, — ответил я. — Потому что и я никуда не хочу идти без твоей матери.

Потом в жизни моей случилось множество вещей, но никакие из них не принадлежат к этому рассказу, кроме единственной. Пришло время, и я все реже встречал людей, кроме Ночных Странников, которые хотя бы что-то знали об этих делах и о человеке из-за Моря Звезд, который звался Ульф Нитй’сефни. Тогда я вспомнил историю моей жизни, которую начал во время своего одинокого существования в Кавернах. Я взял свитки и тростинки и решил дописать остальное, чтобы рассказ этот сохранился.

Имя Ульфа порой встречается в разных сказочках. Особенно много рассказывают ерунды о том, как он исчез. Говорили, что сгорел он на башне во время войны Деющих. Говорили, что ушел в леса и живет где-то в Земле Огня среди волков. Говорили, что уплыл за моря.

Правда же такова, что пожрали его звезды.

Я знаю, потому что я это видел. Я, Филар, сын Копейщика, последний владыка Тигриного Трона династии Тенджарук, тохимон клана Журавля, Владыка Ледяного Сада.

Бар был жестяным бараком, некогда разрисованным белой краской. За стойкой сидели на бочках от сжиженного водорода, но рядом, на песке, находился сколоченный из досок стол с двумя лавками, под стойкой, крытой пальмовыми листьями. Всюду крутились африканцы, некоторые в футболках и шортах, другие в белых джелабах и тюрбанах. Все торговали, кричали и слушали музыку среди мангровых зарослей, поднимающихся на спутанных корнях цвета грязи. За бараком текла бурая вода одного из бесчисленных притоков реки, пиво марки «33» было теплым и отдавало ужом, солнце жгло сквозь высокие облака, а бармен в десятый раз спрашивал, геолог ли он. Тот неохотно кивал, потому что такая у него была легенда. В ответ слышал тираду на местном ломаном французском о том, какое проклятие для Африки эта геологическая разведка.

Пиво стоило тысячу франков, и невозможно было заплатить чипом.

В такие минуты он вспоминал, отчего он слишком стар, чтобы работать в поле.

— Вы геолог? Монсеньор? — на этот раз спросил большой негр в белой футболке, с лысой головой и венчиком седых волос вокруг рта. — Потому что километрах в десяти отсюда зарылась в грязи «тойота» ваших коллег.

Мужчина вздохнул и кивнул, а потом отпил теплого «33» из бутылки.

— Да, я геолог.

Негр отошел к бару и купил себе «кастель», а потом вернулся к столу с запотевшей бутылкой, что было особенно раздражающе.

— Простите, я кое-кого жду, — сказал геолог.

Негр словно и не услышал, выпил пива и отставил бутылку на столик, после чего вынул пачку «суданов» и закурил.

— Больше всего мне не хватало нормального пива, — сказал он. — И кофе. Знаете, господин командор, ко всему прочему можно привыкнуть, но такие мелочи, как кофе, чай, табак, шоколад, раздражают до крайности. У них там есть орехи, похожие на мускат. На вкус… Теплое имбирное пиво с колой. Ужас. Ну и я еще возненавидел непастеризованное пиво.

Командор некоторое время смотрел ошалело.

— Невозможно поверить, но это же вы!

— У нас десять минут до прилета «терраватча» и пятнадцать — до NOAA . Это будет короткий разговор, Лодовец. Вы просили о встрече. Я слушаю.

— Как вы это сделали? Это характеризация или…

— В этот момент я внутренним зрением прямо-таки вижу контрольный зал, на экране увеличенное изображение моей черной морды, и бегут сообщения агентам по всему миру, чтобы работали в черных клиниках пластической хирургии и вышибали двери всем характеризаторам подряд. Не теряйте времени зря, командор.

— Как вы сбежали?

— Вы ведь меня обучили. Я должен был позволить, чтобы меня покромсали на кусочки, а остатки бросили студентам? Вы уже на корабле поджарили мне мозг.