Ярослав Гжендович - Конец пути

— Ты — информация?

— Ты тоже информация. Вопрос в носителе. Это может быть белок, а может и туча атомов, поляризованных соответствующим образом, которая поднимается в атмосфере вместе с нановекторами. Я предпочитаю белок, потому что я дурак. Жизнь, опирающаяся на белок, кажется мне более настоящей, чем та, что опирается на запись информации. Более аутентичной.

— Если твои побратимы не интересуются белком, зачем вся эта культура внизу?

— Как раз она некогда была разработана как базовая на основе ваших культур. Могла бы быть несколько иной, но это нравится таким, как я. Развлекает нас. А существа, носители — их мы придерживаем на всякий случай. Потому что некогда мы подверглись частичному уничтожению и начали деградировать. Или же из сантиментов. Или про запас. Ну и для развлечения таких дураков, как я.

— Люди там страдают, сражаются, умирают, любят…

— Потому-то мне там и нравится. Это аутентично. Жарко. Я тоже так хочу.

— А как я вышел из дерева?

— Этого ты не хочешь знать. Правда. Забудь.

— Я должен.

— Ты не вышел. Ты умер там. Пришлось делать новый носитель.

Я молчу почти пять минут. Хорошо было бы сказать, что я собираюсь с мыслями или что укладываю их в голове, но на самом деле я смотрю на море с пустой головой. Blue screen . Контрольная картинка.

— Я копия?

— Ты тот, кто есть. Сущность бытия — больше, чем просто носитель информации.

— Сколько я еще проживу? — сам не знаю, зачем я это спросил.

Наверное, из-за шока.

— Сколько проживет твой носитель. Белок, нановекторы. Лучше бы тебе отсюда не улетать.

— Почему?

— Обычно нановекторы не могут существовать вне атмосферы Мидгарда. С другой стороны, никогда не было такого, как ты. Ты гибрид, а тут никогда не угадаешь. Но скорее всего наступит распад.

— По крайней мере, я спас их от мертвого снега?

— Нет. Но его воздействие было модифицированно. Определенные постулаты приняты во внимание. Определенные усилия пришлось должным образом оценить. Хватит уже вопросов. Спи.

Я засыпаю сразу, не вставая с места.

Просыпаюсь в Башне Шепотов рядом с лежащими рядом Фьольсфинном и Калло.

Некоторое время мы сидим на башне и смотрим на город. Пассионария раскачивается, обхватив колени, и молчит.

Спускаемся вниз, потом едем на лифте, но я не закрываю Пассионарию в камере. Там уже нет света, системы, которые работали от магии, не действуют. Она апатично трясется и все время повторяет, что ей холодно. Мы отводим ее в обычную комнату в Верхнем Замке и просто закрываем на замок.

Потом я иду в город на поиски моих людей. Все странно. Словно в бредовом сне. Встречаю Змеев и амитрайское войско, они бродят где попало, словно зомби. Кого я цепляю, говорят, что здесь им не место и что они должны возвращаться домой. Что-то цитируют — должно быть, их Песню Людей. Одновременно жители всюду борются с разрушениями. Слышно молоты, куски разрушенных домов грузят на телеги, некоторые трактиры стоят открытыми. Не могу никого найти, толкаюсь в толпе амитраев, Змеев, кирененцев и Людей Огня. Эти тоже бредят насчет возвращения домой и ищут свои корабли. Меня никто не узнает. Чувствую себя проснувшимся среди лунатиков. Люди в трактирах помнят о сражениях, знают, что едва-едва закончилась война, но помнят как-то избирательно. Не в силах вспомнить, с кем и за что воевали. Наконец я добираюсь до порта, где на базарах прибирают разрушенное и мертвых, а жители сооружают новые лавки, используя для них куски осадных лестниц, а между ними бродят нападавшие в поисках своих кораблей. Какой-то дурдом.

Девушка сидит на самом кончике пирса, подле частично разрушенного коренастого донжона, того, что охранял механику цепи, закрывавшей бухту. Сидит и раскачивается, глядя в море, укрытая моей запасной курткой, великоватой для нее. Я вижу склоненную голову и длинные черно-синие волосы, падающие ей на спину. Она молчит и раскачивается, глядя на горизонт.

— Я вернулся, — говорю.

Она вскакивает, а потом сползает под разбитую стену донжона и принимается отчаянно плакать. Ревет так страшно, что разрывается мое сердце. Попеременно то вцепляется в меня, то лупит кулаками, чтобы потом изо всех сил обнять меня. Мы долго сидим так, пока она не успокаивается.

Потом я осторожно веду ее, словно бы она из хрусталя и может в любой миг разбиться. Веду в Верхний Замок, на квартиры Ночных Странников, чтобы там попасть на поминки. Мои. Варфнира и Н’Деле. Некоторые меня помнят.

Порой приятно видеть что-то подобное.