Анна Бахтиярова - Пророчество Лета

— Да, разумеется, — Мари устала и с вежливостью не ладилось. — Куда бродяжке до Королевских особ, выросших во Дворцах.

— Я не об этом, — фыркнула Ловерта. — Ты всегда была такой. Противопоставляла себя всем на свете. Словно тебе ведомо то, что другие ни за что не поймут и не почувствуют. Там — на лестнице — ты могла поговорить со мной. Но поступила, как всегда. Бросилась в пучину, рассчитывая на собственный дар. А он уже подводил тебя!

Мари закусила губу. Ловерта говорила дело. Если б не её помощь, молнии бы уничтожили всех, кто находился под побежденным куполом. Из правящего Зимнего клана остался бы один Ян — незаконнорожденный Принц, не принятый Шаром Стихий, понятия не имеющий об истинном происхождении. Один против всех. Неподготовленный и слабый.

— Не буду спрашивать, как ты оказалась у бродяжки из Орэна, — добавила Ловерта, не дождавшись ответа. — Не моё это дело. Но ты должна пересмотреть приоритеты. Как там написала Вирту в письме? Ты сможешь действовать во благо стихийников и людей? Думаю, она была права. Ты важна для Зимнего Дворца. И не только для него.

Подниматься пришлось по Дворцовой лестнице. В пустом Замке подъемное устройство не работало. Через четыре этажа Корделия оперлась на перила для передышки и махнула Мари, чтобы поднималась одна. Та воспользовалась возможностью и припустилась наверх, насколько это позволяли дрожащие колени.

Она догнала родителей на пятнадцатом этаже. На Инэя было страшно смотреть. На лице не осталось ни кровинки. Обряд высосал физические силы, а их остатки отнимала ноша. Стелла была девушкой хрупкой, но дорога по снегу и подъем по лестнице дались Королю тяжело. Веста выглядела чуть лучше мужа, но под глаза вернулась чернота, как при недавней болезни из-за мерзкого зелья Клариссы.

— Куда дальше? — спросил Инэй жену. — Выше?

— Нет. На пятнадцатом этаже расположены гостевые покои для жителей других Дворцов. Есть и нейтральные. Я их делала для Майи. Правда, она ни разу не задерживалась здесь. Позже придумаю, где разместить Стеллу.

Они миновали три второстепенных коридора: белый, где Мари побывала в день свадьбы и гибели Мартэна, зелено-красный и оранжевый. Завернули за угол и оказались в гостиной цвета скорлупы грецкого ореха.

— Сюда, — Веста открыла двери соседней комнаты, оказавшейся спальней с фиалками на стенах. Поспешно сдернула светло-зеленое покрывало с кровати.

Инэй аккуратно положил бесчувственное тело Стеллы и вытер рукавом лоб. Мари наблюдала за родителями из коридора, ожидая, когда те переключатся на неё, чтобы отчитать за самодеятельность. Да, она спасла им жизни, но подставила под удар себя. Для них это худшее из преступлений. Веста почувствовала её взгляд и, взяв мужа за руку, потянула из спальни.

— Я позабочусь о Стелле, — проговорила она, плотно закрывая дверь гостевых покоев. — Тебе следует быть в своем Дворце. Скоро стихийники начнут возвращаться. Пока им не стоит видеть нас вместе. Ни к чему раздувать недовольство. А кое-кого надо отправить в Шерум.

— Нет, — Мари посмотрела с вызовом. — Моё место в Зимнем Дворце. Да и встречу с Грэмом лучше отложить. В доме Лиры он не станет сдерживаться. Грэм очень зол на меня.

— Сильнее, чем мы? — Инэй выразительно приподнял брови. Но в глазах отразился не укор, а тоска. Ему было больно, что дочь вновь наплевала на его требования.

Мари самой было горько.

— Знаю, вы считаете мой поступок ребячеством.

— Ты могла погибнуть, — напомнила Веста.

— Как и вы! — ощетинилась дочь.

— Мы были не в счет, — отчеканил Инэй жестко. — Мы сделали выбор.

— Я тоже! — Мари в сердцах топнула ногой. — Можете считать меня неразумной, недальновидной! Ловерта права, я поступила глупо, понадеявшись на собственные силы. Их оказалось не достаточно. Но я не жалею, что пошла вас спасать!

— Но ты не подумала о последствиях.

— Это вы пустили всё на самотёк! Не верили всерьез, что для вас обряд закончится плохо? Ведь так? Иначе бы подстраховались, а не прогнали всех стихийников прочь! Спасители всего живого! Благородный жест! Как красиво! А дальше? Что было бы со мной?!

Её голос сорвался на крик. Из глаз брызнули слёзы.

— Мари, — Веста протянула к дочери руку, но та отшатнулась.

— Я большую часть жизни была одна! — закричала она, захлебываясь рыданиями. — Одна на свете! Вы допустили это! И чуть не сделали это снова! После всего, что случилось в этом году! После эпидемии! После отравы Клариссы! Я не хотела… не могла… опять остаться одна!