Андрей Школьников - Запретные миры [по мотивам игры Lords Of Chaos]

Но он-то, Эльбо, не такой! Его-то душа не подточена! Если он сегодня выживет, если сразит Мазириана — разве не он тогда будет сильнейшим? Разве не заслужит он тем самым по праву титул Великого Лорда? Будет только справедливо отправить Рагарила обратно во Тьму, из которой он явился. И тогда не будет пределов мощи Великого Лорда Хаоса Эльбо Смогга! У его ног ляжет весь мир!

"Если убьешь Рагарила — сам станешь Рагарилом. И кончишь тем же, чем Рагарил" — шепнул вдруг Эльбо внутренний голос из какого-то дальнего уголка души. Но шепнул очень тихо. И тут же замолк.

И Эльбо продолжил свой путь. Он не перестал бояться; но обнаружил, что вполне может ужиться со своим страхом и даже черпать из него духовные силы. Очень может быть, что именно это и был его первый шаг к заветному черному трону.

Мазириан скорчился в углу крипты. Левую руку он совсем не чувствовал. Правая стиснула скользкую от крови рукоятку меча. Ему удалось сесть, но подняться на ноги он не мог. Волшебник из последних сил напрягал дрожащие мышцы ног, спиной упирался в стену, оставляя на ней кровавые потеки, и не отрывал глаз от нависшего над ним демона.

Чудовище подняло правую лапу — царапины от зачарованного меча на ней разошлись от напряжения и опять закровоточили. Демон примеривался, как половчее прикончить Мазириана, будто перед ним копошилось раздавленное насекомое. Отвратительное насекомое, которое еще может ужалить.

И тут жестоко израненный демон Мазириана, только силой воли продолжающий жить, дополз до врага. Окровавленные, изломанные лапы мертвой хваткой вцепились в чешуйчатую мускулистую лодыжку.

Демон-охранник остолбенел. Потом он начал медленно разворачиваться, будто не мог поверить в такую наглость. А Мазириан — откуда только силы взялись — поднялся на ноги.

Истекая кровью, шатаясь, стоял он на подгибающихся ногах. Левая рука со щитом бессильно повисла. Но правая оставалась твердой. Зачарованное лезвие полоснуло по толстенной шее демона и прорубило чешую. Посыпались ослепительные голубые искры, красиво подсвечивая хлынувшую струю бурой крови. Демон подслеповато заморгал глазищами. Он хотел взреветь, а может быть, завыть, но перерезанное горло издало только свист и бульканье.

На миг они замерли так: волшебник, занесший меч для нового удара, — и ошарашенный демон. Потом демон всем весом обрушился на противника, обезумев от ярости, помня только одно: сломать, раздавить! Но Мазириан опередил его: он подставил меч, уперев рукоять в бедро, и демон сам наколол себя на магическое острие, как бабочку на булавку. Стены содрогнулись от вырвавшегося-таки вопля. Огромная красная туша заколыхалась, развоплощаясь. Мазириан, с трудом выдернув меч, ударил еще раз — последняя вспышка, и демон отправился в свой родной мир, где не был уже, наверное, миллион лет.

А другой демон — истекающий кровью демон Мазириана — одобрительно усмехнулся. Он тоже начал развоплощаться и удерживался в Запретном Мире лишь силой воли; слова давались ему с трудом. Но все же демон выговорил:

— Неплохо, Маззи… Через тысячу лет вы… вызывай опять… Всего…

И его не стало.

А Мазириан бессильно опустился на пол. Меч выпал из ослабевшей руки. Того и гляди он мог провалиться в беспамятство; рана в боку все кровоточила, и он просто истек бы кровью. Откуда-то из-за границ поля зрения уже наползала тьма.

Но тут он попытался опереться на сломанную левую руку. Вспышка боли чуть отрезвила. Мутными глазами волшебник посмотрел на огромный сундук. Он вспомнил — что-то очень важное связано с этим сундуком. Но очертания сундука еле угадывались за непонятной, раздражающей огненной завесой. И волшебник поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к нему, зажав в кулаке ключ из Проклятого Склепа.

О том, что было потом, милосердная память сохранила только обрывки.

…Он делает шаг вперед и сразу по колено погружается в кипящую лаву. Это больно, ужасно больно, и он кричит. Кричит бессмысленно и жалобно, как раненое животное.

…Он бредет сквозь жидкий огонь, корчась от боли. Шаг, еще шаг… Кажется, плоть на его ногах уже обуглилась и сейчас отвалится от костей. Но вот, наконец, пламя остается позади. Он падает ничком. Пальцы вытянутой вперед руки касаются шершавого бока сундука, и это успокаивает.

…Он пытается вставить намертво зажатый в руке ключ в замочную скважину, все время оскальзываясь в луже собственной крови. Пальцы свело судорогой, они плохо слушаются. Наконец замок щелкает, открывается и с громким лязгом падает. Он сует руку под крышку, отпихивает что-то длинное и кожаное; пальцы смыкаются на прохладном горлышке бутыли.