Коллектив авторов - Банджо-блюз

М а ри положила руку ему на плечо, его голова прислонилась к ее коленям.

– Смерть Омада печалит твое сердце, любимый, – прошептала она. – Он знал, на что решился, когда вызвался быть посредником.

Два дня назад гонец принес весть от царя Хумбабы: никакого мира, пока голова Гильгамеша на плечах! Таков был его ответ, и для ясности прислал Хумбаба с тем гонцом и голову человека, которого Гильгамеш лично просил явиться в Урук для переговоров. Его лучшего друга и лучшего воина. Он знал, что Хумбабе нельзя доверять, и все-таки верил, что благополучие их стран важнее, чем игры Бессмертных. После летней засухи новая война между Эшнунной и Уруком стала бы бедствием для обоих народов.

Взгляд Гильгамеша устремился к небу, начавшему постепенно краснеть на западе.

– Мое сердце печалит смерть многих людей, М а ри. Стольких, что я уже перестал их считать. Все эти песни о бессмертных героях никогда не упоминают ту боль, которую несет с собой наш дар, когда все, кто тебе дорог, умирают, а ты остаешься.

«Энкиду, – думал он, – брат мой верный, ты умер от лихорадки. Мучительно и бесславно. 500 лет прошло с тех пор».

– Иногда я спрашиваю себя, стоит ли оно того. Зачем мне вообще эта бесконечная жизнь?

М а ри опустилась рядом с Гильгамешем на колени и пристально посмотрела ему в глаза:

– Не смей так говорить, слышишь! – никто еще не отваживался говорить с царем таким тоном. – Мы умираем, да. Может быть, следующая война уничтожит нас всех. Но мы должны жить в полную силу, пока можем. А под твоим царствованием народ Эшнунны всегда жил хорошо.

М а ри не отводила глаз. Наконец Гильгамеш кивнул и улыбнулся. Но в его душе больше не было места для веселья. Царство Шумер себя изжило. Ныне оно раздроблено на враждующие между собой города-государства. Гильгамеш изгнан из Урука, там сидит теперь на троне Хумбаба, и его войско превосходит войско Гильгамеша по меньшей мере на треть.

– Если я уйду из города, – задумчиво произнес Гильгамеш, – может быть, он не нападет, или хотя бы не в этот год.

– Не жертвуй собой, – возмутилась М а ри, – год или два, оно того не стоит. Он все равно не оставит Эшнунну в покое, ты же знаешь. Но ты должен жить дальше.

Гильгамеш взглянул на М а ри. Он давно знал, почему с тех пор, как она с ним, он не брал себе больше других жен.

В этот момент у стен протрубил рог, и звук этот не предвещал ничего хорошего.

Гильгамеш поднялся на гребень стены и стал рядом с Уннаром.

– Мой повелитель, тебе лучше укрыться во дворце, – начал военачальник. – Здесь становится опасно.

Как бы подтверждая его слова, чуть позади Гильгамеша в камень со свистом ударила стрела.

– У нас на счету каждый меч, – возразил бессмертный. – И уж я не собираюсь отсиживаться во дворце.

Он прошелся взглядом по обступившей город армии Урука. Прошло два дня, как звуки рога объявили о прибытии врагов. А со вчерашнего вечера они постоянно то атаковали стены, то изматывали защитников обстрелами из катапульты, то забрасывали их градом стрел.

– Нам будет не хватать Омада, – пробормотал под нос Гильгамеш.

– Если честно, то нам не хватает не Омада, – буркнул в ответ Уннар, – нам не хватает пары сотен воинов.

Царь знал, что его стратег прав. Бой будет кровавым, очень кровавым...

Гильгамеш вскрикнул, пораженный вражеским копьем. Один из его оставшихся бойцов бросился к нему на помощь, но пал под ударами двух воинов Хумбабы.

– Отходить! – кричал Гильгамеш, не обращая внимания на боль. – Всем ко дворцу! Защищайте дворец!

Туда спрятали женщин и детей, когда враги прорвались в город. Защитники Эшнунны убили много воинов Хумбабы, но отборные отряды Урука были слишком многочисленны. Они оттеснили его к центральной площади, отрезали от своих соратников и окружили.

«Надо было послушать Уннара», – думал Гильгамеш, отбивая мечом очередной удар. Раны уже начали закрываться, но недостаточно быстро.

Он догадывался, что воины врага осведомлены о его бессмертии. Они не приближались на удар меча, не ввязывались в ближний бой, а копьями держали его на расстоянии.

Гильгамеш обернулся, услышав пронзительный крик, крик женщины где-то со стороны дворца. В тот же момент метко брошенное копье угодило ему в грудь, другое полоснуло по правой ноге. Он медленно осел на колени, обессиленный, на грани беспамятства и отчаяния. Его руки были покрыты кровью врагов, но более не могли держать меч.