Коллектив авторов - Темная вода

— Да с собой я сам разберусь, — отмахнулся Дункан. — Но с мальцом надо что-то делать.

— Например? — спросил Митос.

— Да я не знаю… Как-нибудь, — Дункан сделал неопределенный витиеватый жест рукой. — Приземли его, что ли? Чтобы поубавилось у него этого щенячьего восторга.

— Ага, то есть добрый и злой учитель?

— Типа того, — кивнул Дункан. — Я пытался быть злым, честно, но то ли не выходит, то ли он просто непрошибаемый.

— Не волнуйся, прошибём, — показательно пакостно ухмыльнулся Митос.

Дункан только тяжело вздохнул. Кто бы ему сказал, что он когда-нибудь будет просить Митоса о таком — в жизни бы не поверил.

— Должен же быть другой способ, кроме отрубания головы?

— Его нет.

Квентин висел на импровизированной дыбе, Митос сидел на стуле. Обоим было на удивление скучно. Митос решил начать с чего-то медленного и относительно цивилизованного, но недооценил оптимизм Квентина. Поначалу тот вообще воспринял дыбу чуть ли не с восторгом, как какую-то исключительно полезную для позвоночника процедуру. Потом конечно, несколько погрустнел, но тут же воспользовался затянувшимся молчанием, чтобы начать задавать те самые вопросы, которые, судя по всему, так раздражали Дункана, а Митоса настолько увлекли, что даже к дыбе не хотелось возвращаться, чтобы не прерывать интересный разговор.

— А если взорвать? — Квентин родил очередное предположение.

— То же самое, — пожал плечами Митос. — Или голову оторвёт от тела, тогда погибнешь. Или нет, тогда оживёшь даже из состояния почерневшей головешки.

— А оторванные ноги-руки как-то влияют на процесс?

— Нет.

— Ух ты! Они отрастают, что ли? Офигеть, как круто! — Квентин чуть ли не подпрыгнул от восторга.

— А кстати, это мысль, — воодушевился Митос и пошёл за мечом.

К его разочарованию, Квентин ничуть не устрашился, наоборот, с искренним интересом поинтересовался, что именно Митос собирается ему отрубить — руку или ногу и какую.

— Слушай, а ты не наркоман часом? — настороженно уточнил Митос.

— Нет! — возмутился Квентин. — Я вообще поклонник ЗОЖ.

— Кого? — не понял Митос. — Это секта такая?

— Это здоровый образ жизни! Заботься о своём теле, и оно позабо… А-а-а!

Митос пресёк рекламный слоган, отрубив пару пальцев на левой ноге Квентина. Но, прооравшись, тот ничуть не утратил ни своего зашкаливающего энтузиазма, ни своей болтливости.

— А долго отрастать будет?

— Сутки, может, двое.

— Ага, — Квентин довольно кивнул, — А какая часть туловища нужна для успешного оживания?

— В смысле? — не понял Митос.

— Руки и ноги не важны, я запомнил. Чтобы ожить — должно остаться все туловище вместе с головой, или хватит только его первой половины?

Митос задумчиво потер ухо.

— В принципе, достаточно и части туловища, — неуверенно согласился он.

— А какой? — жадно поинтересовался Квентин. — Половины, трети, четверти?

— Да не знаю я, — в сердцах огрызнулся Митос. — Давай на тебе эксперимент проведём? Сначала половинку отрубим, потом две трети…

— Нет, на себе мне как-то не хочется проверять, — наконец-то впервые погрустнел Квентин. — Ну, хотя бы пока я точно не узнаю, что после такого можно ожить.

— Ты сначала отрастание хоть двух пальцев переживи, экспериментатор несчастный.

— А что, больно будет? — прозорливо уточнил Квентин.

Митос только пакостно усмехнулся. Но, оказалось, запас вопросов у Квентина ещё и близко не исчерпался.

— А внутренние органы насколько на оживание влияют? Если сердце вырвать? Или печень? Или легкие?

— Не важно, в любом случае очнёшься, — перебил его Митос.

— Здорово! — снова восхитился Квентин. — Но странно.

— Что тебе тут странного, дитя? — Митос страдальчески прикрыл ладонью глаза.

— Да я всё думаю, почему так важно соединение головы… с чем?

— С телом! Что непонятного.

— Но ведь получается, что тело можно практически полностью уничтожить… Квентин замолчал, озарённо уставившись куда-то поверх головы Митоса. — А если пулю в лоб?

— Выживешь.

— А если ногу не отрубить, а сжечь до кости?

— Отрастёт.

— А если целиком сжечь?

— Все равно оживёшь, — этот безумный перебор вариантов смертей всё-таки начал немного доставать Митоса. Особенно, когда очередное предположение Квентина попадало точнёхонько в какой-то из эпизодов его собственной биографии. И он, пожалуй, даже понимал, почему Дункан так хотел избавиться от своего ученика хотя бы на несколько дней.