Татьяна Зингер - Правила эксплуатации ведьмы (СИ)

А вот и ложь. Именно сейчас истерия будет смотреться ну очень гармонично.

— Какого ляда утаивать правду?! — напирала я, вскочив, чтобы нависнуть над виновником.

— А для чего она? Ты спасла мне жизнь. Тоже, между прочим, не спросила, надо ли оно мне.

И я отплатил вещичкой, на которую благородная ведьма положила глаз. Более чем честно.

И откуда эта осведомленность? И без того румяные щеки пуще прежнего налились алой

краской — я почувствовала это кожей.

— Дорогие подарки имеют тайный смысл. Я не просила.

— И я не просил вытаскивать меня. Даже не пикнул. Считай это даром будущему

компаньону. Лис, она всегда буянит по пустякам?

Я не могла видеть жеста варрена, но подозреваю, что не обошлось без утвердительного

махания головой.

— На тот момент о совместном путешествии и речи не шло! — заявила я, по-детски

насупившись.

— Тогда — положивший начало дружбе.

— Ты — не мой друг.

— И почему?

Я не верю в приятельские отношения между мужчиной и женщиной. Она заканчивается

свадьбой. Или тяжелыми душевными травмами. Неизвестно, что из перечисленного хуже.

Нет, есть Лис. Но этапы взаимоотношения с ним пройдены в обратном порядке: от симпатии

до дружбы. Лис и есть Лис. Его я в расчет не беру.

— Не друг, и точка, — окрысилась я. — Прекрати спорить! Давайте дальше скакать козлами

по кочкам.

— О, здравая мысль! — Лис хлопнул в ладоши.

Радислав выглядел обиженным, но голоса не подавал. В душе я благодарила его за сапоги.

Но чисто женская обида не позволяла извиниться. А незачем обманывать «друзей».

Чудное дело. Обыкновенные сапожки. Милые, аккуратные, необычные, но в них нет чар.

Даже крупинки ворожейского вмешательства. Как они позволили растяпе-хозяйке выжить?

Подобие арки на другом берегу приближалось с каждым новым сбавленным руганью

прыжком. Теперь, когда я перестала волноваться о возможности не допрыгнуть, дела шли

легче. Да и островки… словно подплывали к нам. Следующий то выглядел недосягаемой

далью, то находился совсем рядышком — на расстоянии широкого шага. Чудеса.

Пот струился ручьем, а с рубашки его можно было спокойно выжать в кружку. Но берег, такой далекий и заплывший туманным паром, приближался и становился всё отчетливее.

И вот я стояла на нем и осматривала пройденное расстояние. Островки отплывали,

отдалялись от нас. Вскоре до ближайшего я смогла бы разве что дойти мгновений за

двадцать.

— Как-то не обнадеживает, — я сглотнула комок в горле.

— Назад дороги нет, — пробубнил охотник. — Можешь снимать бесполезные сапоги.

Я деланно не заметила реплики и двинулась к арочному проходу. Туда, где чернела мгла, подобная бездне. Радислав легонько отпихнул меня, чтобы пройти первым. С ним

поравнялся Лис, достающий из сумки новый факел.

— Что за бескультурье? — возмутилась я.

— Меры предосторожности, — ласково поправил Лис.

— Из нас троих лишь я владею чарами.

— Из нас троих, — передразнил Радислав, почти вошедший в арку, — одни мы с варреном

способны дать отпор, а не визжать по делу и без.

От грубости, исходящей из его язвительного тона, перехватило дыхание. Пунцовея до

кончиков волос, я, не задумываясь, рванула во мрак.

— Постой! — воскликнули мужчины.

Судя по гневу, отразившемуся на лице Радислава, я была близка к пощечине. Я фыркнула и

продолжила идти.

Всё четче вырисовывался узкий туннель, где с трудом втиснулось бы два человека. Затхлый

воздух с горчинкой духоты забивал легкие. Тишина давила. Все трое, предчувствуя нечто

нехорошее, старались не раскрывать рта. Потрескивал постепенно затухающий факел. Свет

неизбежно угасал и рассеивался слабыми полосами. По бокам разрастались голые

песчано-каменные стены.

Не хрустели под ногами кости менее удачливых предшественников — как любят описывать

заброшенные пещеры выдумщики-поэты, — ничто не дымилось, не выло. Поэтому-то

тишина и настораживала.

Воздух резко посвежел. Мы будто перешли за невидимую черту между льдом и пламенем.

Дыхание замерзало.

Лучик на факеле горько вспыхнул и окончательно потух, оставляя после себя едва заметный

запах гари.

— Плохо дело… — Слева от меня раздался голос Лиса.

— Пробьемся, — уверила его я. — Я ж чародейка.

Пальцы по памяти сплетались в руны. Я почувствовала, как наружу потек тот липкий мед, о

котором я рассказывала ученикам. Он пробирался от низа живота к ладоням. Рос, сливался в