Юлия Пушкарева - Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

И ведь действительно это случилось. Даже кое-что худшее. Уна впустила в себя темноту, и темнота объяла её. Шагнула навстречу Хаосу, и Хаос её признал.

Зеркало на поясе прекратило исходить трещинами от напористой Силы, а цепочка кулона - жечь шею. И не глядя на сапфир, Уна знала, что тот вновь посинел. Исполнил своё предназначение: защитил её и показал, кто тут главный.

Прикоснувшись к нему на корабле, после колдовства русалок, Уна поняла, что ей подарили древнюю, изящную магию - изящную, как старое, начинающее чернеть серебро или афоризмы кезоррианских философов. Она заглядывала в синеву, в переливы граней и чуяла теперь не только прошлое камня - то, как агхи добыли его у себя в горах и как вставили в оправу, - но и эту магию: волны морского прилива, лесной ручей, весенняя капель в Кинбралане... Власть над стихией, пусть не абсолютная и непредсказуемая - какая защита может быть надёжнее, какая связь с миром прочнее? Поэтому Уна ждала ливня, хлынувшего на Лес, и благодарила его за каждую каплю, за каждый круглый прозрачный "зонтик", который набухал, когда капли отскакивали от листьев и ветвей.

Она ждала ливня, но не того, что произошло перед ним. Не мрачного бреда, не извивающихся в боли живых существ - извивающихся у её ног. Вид бездыханного волка в клочьях пены и ещё двух его собратьев - чёрного и светло-серебристого, почти белого - поверг Уну в ужас. Она смотрела на себя, на свои руки и ноги, и не верила, что силы, овладевшие ей недавно, избрали вот это заурядное тело своим вместилищем. И тело, и зеркало, и подарок русалок, впитавший цвет Хаоса - ничего не избежало этих сил, их пряного тлетворного дыхания.

Отвратительно. Это сделала я. Я отвратительна.

Уна помнила, что рассказывала Индрис о борьбе Цитаделей Порядка и Хаоса; убеждала себя, что Хаос - не зло и такая же естественная часть Мироздания, как всё другое. Но это не помогало. Было противно. Есть силы, извращающие всё, с чем связываются; неужели они извратили и её, её магию, оттого что изначально в ней были их семена?

Хуже, чем огонь и тот человек на тракте. Гораздо хуже - ибо оборотни не заносили меч над её роднёй и не были убийцами, подстерегавшими жертву в засаде. Они защищали свою землю от чужаков, они не доверяли людям и имели на это право. И то пламя она вызвала своим гневом, хотя бы отчасти могла управлять им; сейчас о каком-то "управлении" было смешно и думать. В ней жила тьма, которая ликовала, оказавшись в запятнанном Хаосом месте.

"Дочь Повелителя Хаоса", - сказал Шун-Ди, и Двуликие поклонились. Две лисицы и волки, что могли стоять - поникли, подогнув лапы, склонили головы, едва ли не припали животами к земле. Унизительно и неправильно. Не так. Уне хотелось, чтобы они перестали преследовать кентавров и помогли их отряду сами, по осознанному решению - не из тупого страха. Не потому, что она - просто-напросто дочь своего отца.

Просто-напросто?..

- Как ты себя чувствуешь? - тихо спросил лорд Ривэн. Уна пожала плечами.

Они брели за Двуликими, и в чащу нехотя просачивался рассвет. Стволы деревьев становились всё темнее и выше; стая ускоряла бег. Точнее, уже не совсем стая: красная лисица сменила облик, обратившись в коренастую невысокую женщину с сальными волосами. Она бежала впереди всех, не оглядываясь на Уну, и несла самого пострадавшего волка на плечах, будто он весил не больше воротника. Остальные не перевоплотились в людей. И хорошо: Уна не испытывала никакого желания смотреть в лица тем, кто корчился от боли из-за её магии. Тёмной магии.

- Терпимо.

- Не верится.

Уна попыталась улыбнуться.

- Что Вы чувствовали, сделав что-нибудь очень плохое?

Лорд Ривэн поразмыслил.

- Ну, обычно удовлетворение. И гордость. Я радовался, если удавалось стянуть кошелёк потолще или выпить крепкого вина. Включая те случаи, когда выпито было лишнего...

- Я о другом. Что-нибудь, что и сами считали очень плохим.

Лорд Ривэн приобнял её за плечи. Слишком часто он это делает. Уна отстранилась.

- Ты не должна винить себя, Уна. Это магия. Порой она сама принимает решения.

- Необязательно это мой случай.

- Необязательно, - легко согласился лорд. - Но, согласись, вероятно. И потом, - он понизил голос, кивнув на волков и пушистый хвост рыжей лисицы, - все они живы. Ты не убийца.

И правда. Потрясающее утешение.

Лис тоже бежал чуть впереди и, несмотря на раны и прихрамывание, ловко перескакивал через низкие кусты, кочки и корни. Он был прекрасен - настолько, что нелепо было отрицать это даже перед самой собой. Опрятность, плавная текучесть движений, сверкающая, почти неправдоподобная чистота (Уну иногда удивляло, почему от него пахнет землёй и хвоей, а не мылом и ароматическими маслами из товаров Шун-Ди) - всё это оставалось и при нём как человеке; но лисий облик придавал всему этому завершённость и тёплую золотую полноту. Маленькое тонколапое солнце, невесть зачем спустившееся в Обетованное. Невыносимо было видеть, как это солнце то кричит, то шипит от боли; может, поэтому Уна и не сдержала родственную Хаосу магию?..