Аннетт Мари - Бессмертный огонь

— Это сон? — прошептала она.

Он задумчиво склонил голову.

— А тебе кажется, что это сон?

Его голос, такой знакомый, такой желанный, причинил ей физическую боль. Две слезы покатились по ее лицу в волосы.

— Да, — прохрипела она.

Пауза.

— Хороший сон?

— Да, — слово прозвучало почти как всхлип. Его лицо было таким, как она помнила, каждая черта, каждая линия. — Лучший сон.

Он склонился над ней и заглянул в душу.

— А если это не сон?

— Я умру от счастья.

— Ох, тогда это сон, — угол его губ приподнялся. — Но тебе не нужно просыпаться, если не хочешь.

— Не хочу, — она подняла ладонь к его лицу, но пальцы замерли в дюйме от его щеки, дрожа. Пролилось еще больше слез. — Если я тебя коснусь, ты будешь настоящим?

Его ладонь обхватила ее руку, прижала ее ладонь к его лицу. Его кожа была теплой, плотной, живой. Его ладонь была теплой, плотной, сильной. Эми задрожала всем телом, их горла вырвался всхлип.

— Ты действительно здесь? Ты живой?

Он закрыл глаза, прижимая ее ладонь к своему лицу, его грудь вздымалась и опадала от глубокого медленного дыхания.

— Да. И ты здесь, — его глаза открылись, в них были тени. — Ты… помнишь меня?

— Я тебя помню, — хрипло сказала она. — Я помню все. Я обещала, что не забуду тебя.

— Да, — тихо сказал он. — Обещала.

Они задвигались одновременно. Она начала садиться и тянуться к нему, он поднял ее с земли себе на колени. А потом его руки обвили Эми, прижимая ее к нему, и ее руки обхватили его, сжимая не менее крепко. Она уткнулась лицом в его плечо и плакала, сдерживать слезы уже не было сил. Потрясение сотрясало ее, такое сильное, что Эми едва могла ощущать что-нибудь еще.

Он был жив. Он обнимал ее. Она была в его руках, а он — в ее. Он был жив. Он был жив .

— Я думал, ты забыла меня, — прошептал он, прижимаясь лицом к ее волосам. — Я был уверен, что ты меня не узнаешь.

— Я не могла тебя забыть, — она подняла голову, слезы текли по лицу. — Я не переставала думать о тебе все эти семь лет.

— Семь лет? Прошло столько времени?

— Ты… не знал? Как давно ты вернулся?

Он прищурился.

— Я помню снег, так что… пару месяцев назад?

Эми провела пальцами по его челюсти, нуждаясь в прикосновении к нему, боясь, что он исчезнет, если она отпустит его.

— Как ты вернулся так быстро? Юмей сказал, что на это уйдет не меньше века.

— Юмей — пессимист, — на его лице мелькнуло и угасло веселье. — Думаю, я вернулся слишком рано. Моя ки… — он скривился и тряхнул рукой. Огонек вспыхнул над его пальцами и угас. — Я слаб, как кодама в пустыне. Я слишком слаб, чтобы покидать защиту этой долины, но сила медленно возвращается.

Он скользнул по лицу Эми, казалось, что он пил ее, словно умирал от жажды годами.

— Но мне нужно было вернуться, пока не поздно, и увидеть тебя еще раз. Хотя я не думал, что ты будешь помнить меня, мне нужно было убедиться, что ты выжила.

— Я выжила, потому что ты спас меня, — прошептала она. — И позже я на тебя накричу за то, что ты поступил так глупо и безрассудно.

Он невинно вскинул брови.

— Но это ведь сработало?

Эми невольно рассмеялась. Она еще смеялась, когда его рот нашел ее и поймал ее губы в отчаянном поцелуе.

Ее руки обвили его шею, пальцы запутались в его волосах. Она целовала его с таким же пылом, семь лет подавляемых горя и тоски вырвались из-под контроля. Она не могла оторваться, не могла отпустить его. Эми могла бы счастливо целовать его до конца мира.

Его ладони скользнули по ее спине и поднялись к шее. Он скользнул пальцами по ее волосам, от корней до кончиков, и прошептал в ее губы:

— Твои волосы короче.

Она отклонилась и убрала челку в сторону. Он следил за движением, и Эми покраснела от смущения.

— Мне нравится, — его ладонь вернулась на шею Эми, пальцы сомкнулись вокруг ее волос. Он склонил ее голову назад и снова прижался к ее губам, его поцелуй был глубоким и голодным. Позже он поднял голову, ослабил хватку на ее волосах. — Ты изменилась, пока меня не было.

— Возможно, — она разглядывала его лицо. — Ты тоже немного другой.

Он склонил голову, уши дрогнули.

— Да?

Эми улыбнулась от движения. Он много времени провел как лис, и, видимо, лисьи повадки к нему прицепились.

— Да. Но я не знаю, насколько. Но у нас много времени…

Она замолчала, чуть не упустив страх, мелькнувший в его глазах. Она сказала «много времени». Но для него человеческая жизнь была мгновением.

— Широ… — она замолчала, коснулась пальцами метки на его щеке. — Инари.