Аннетт Мари - Бессмертный огонь

— Что мне делать, Юмей? Все, кого я знаю, постареют и умрут, а я… я не подхожу никуда. Что случится через десять лет? Двадцать? Люди заметят, что я не старею. И что тогда? Как я… — истерика пробралась в ее голос. — Я не хочу быть одна навеки.

— Ты не будешь одна.

Она подняла голову, слезы искажали зрение.

— Ты уже говорил мне, что я не принадлежу миру ёкаев.

Его мышцы напряглись.

— Я планировал исследовать больше. Проверить, а потом уже говорить тебе.

Ее сердце колотилось, внутри появилось странное давление.

— Что говорить?

Он посмотрел ей в глаза.

— Две недели назад в храме Инари заметили белого кицунэ.

Глава 31:

Она с трудом могла идти спокойным шагом. С усилием Эми медленно двигалась среди весенней травы, но она никак не могла замедлить безумное биение сердца.

Ее окружали фантастические цвета — ярко-зеленая трава, насыщенно синее небо, розовые цветы на широко раскинувшихся ветках вишневых деревьев. Она брела бесцельно, сладкий ветер согревал кожу, утреннее солнце сияло.

Аматэрасу была в воспоминании среди этих деревьев, высокая трава окружала красные лилии. Эми не знала, что видела тогда земли самого большого храма Инари, огромная долина была вдали от городов, за местом ухаживала одна верная семья, живущая в деревне фермеров неподалеку.

На этих землях, в этом убежище силы Кунитсуками, вороны Юмея заметили белого кицунэ.

Прошлой ночью Юмей засыпал ее предупреждениями, а потом согласился утром взять ее в храм. Он повторял, что это мог быть простой кицунэ, мог вернуться что-то из давно пропавших вассалов Инари. Он предупреждал ее, что ему еще слишком рано возрождаться. Он повторял, что она, скорее всего, не увидит кицунэ, который умело не давал воронам увидеть его во второй раз.

Но, несмотря на его предупреждения, Эми ощущала, как внутри растет бутон надежды, ожидающий малейшее дыхание тепла, чтобы расцвести.

Она продолжала идти по лесу, порой, кружась, падали розовые лепестки, направляясь к земле. Земли были огромными. На поиски уйдут дни. Юмей ждал ее где-то у границы, и, хотя она была удивлена, что он не пошел с ней, она была и благодарна. Он не одобрил бы дрожи ее ладоней или румянца на щеках. Эми не могла противостоять волнам надежды.

Она напоминала себе, что, даже если здесь был кицунэ, и это был он, это не означало, что все изменится. Проклятие оненджу повредило его воспоминания, но в этот раз он возродится без вмешательств. Оставался шанс, что он не будет чувствовать к ней то, что чувствовал раньше.

Прикусив губу, Эми остановилась в паре шагов от блестящего пруда. Яркие утки лениво расходились, не приближаясь к гостье. Она смотрела на рябь на воде, затерявшись в мыслях, в водовороте эмоций.

Кожа на шее сзади покалывала. Она вскинула голову, вдруг осознав. Эми развернулась и посмотрела на ветки дерева рядом с ней, где сто лет назад он обвинил Аматэрасу в том, что она приходит к нему, только чтобы поглядеть на пруд.

Но ветви были пустыми, их украшали только бледные цветы.

Она опустилась на землю, обхватила колени руками. Эми могла весь день бродить по землям храма, но охватить лишь долю территории. Она никогда не найдет одного кицунэ, особенно, если он не хочет, чтобы его нашли.

Если он вернулся, он ведь захочет увидеть ее?

Эми закрыла глаза и сосредоточилась на тепле солнца на лице. Она не могла больше думать об этом. Она не могла справиться с терзающими эмоциями. Ее грудь болела, сердце сжималось. Все было непонятным, слишком сомнительным — ее жизнь, будущее, место в мире. Теперь, надеясь так отчаянно, что все тело болело, она не могла выдержать еще больше неуверенности.

Она легла на траву и подложила руку под голову. Она отдохнет минутку и продолжит поиски. Солнце было теплым, ветерок напоминал о лете, шелест листьев успокаивал. Усталость окутала ее, утомительный день и беспокойная ночь давили на нее не меньше бесконечной тревоги и надежды.

Она не поняла, что задремала, пока в сонные мысли не пробралось осознание. Спина болела от твердой земли, но неудобство было легко терпеть с теплом солнца на коже.

А потом ее лица коснулось что-то, не похожее на солнце.

Легкое, как перышко, прикосновение убрало пряди волос с ее лба.

Она открыла глаза.

Он сидел рядом с ней, опустив голову на одну руку, другая ладонь зависла над ее лицом. Его лисьи уши были склонены к ней, ветерок играл с его волосами, бросал белые пряди на рубиновые глаза.

Она смотрела на него, сердце ударялось о ребра. Невозможно. Это было невозможно. Этого не могло быть.