Елена Кисель - Аид, любимец Судьбы (СИ)

И строит глазки Аресу – попутно.

Гомон, смех, песни пополам с рассказами о подвигах, Пан страдает от памятной раны в ягодице и от похмелья; звучит кифара Аполлона (все, сестра вырвалась, теперь пусть лук поищет, а мы споем).

Нектар должен бы потечь из вен вместо ихора, кажется, ихора там уже не осталось.

И саднит левая ладонь, убраться бы совсем с этого непрекращающегося торжества, залезть в свой угол – нельзя! Хоть в стороне, а сиди! Привыкай, победитель.

Делай праздничное лицо, а то…

– Брат, ты чего?!

– Скажите ему кто-нибудь, что война закончилась… кто там ближе-то?

– Я пьян!

– И я пь-ян!

– Я вообще с-п-л-ю!

– Гермеса к нему пошли, Громовержец!

– Только… того, не забыть передать, что закончилось в нашу сторону, а то он, кажись, совсем иначе думает…

Знал же, что доберутся. Нельзя было шлем надеть? Поставил чашу с вином, попытался изобразить улыбку – хуже стало.

– Ой-ей, что это у него с лицом?!

– Лучше б хмурился.

– Я такую рожу у Ареса видал, когда он в бой кидается…

– Когда это ты у меня такую рожу видал?! – разгневанный Аресов глас.

– Да ладно вам! – это Зевс, конечно. Он уже успел с утра потанцевать, дважды изменить Гере и сослать оставшегося в плену Тития в вечный мрак Эреба. Громовержец сидит благостный и наконец освоившийся с победой. – Ему там просто одиноко в углу. Аид, не надоело сбегать и корчить из себя сироту? А ну-ка давай сюда, на свет… праздник или нет, а? Одиночка! Да мы еще твою свадьбу на этом празднике сыграем!

Я собрался было позорно дезертировать прямо из-за пиршественного стола, но куда там, когда у тебя на плече висит Громовержец!

– Давно пора, кстати, – вставил Посейдон. Он прихлебывал страшную смесь из вина, нектара и хмельного меда. – А то все женатые, а старший – непонятно что…

– А что ему жениться, – полупьяное и злобненькое хихиканье из угла. – К-когда мои братики в п-подземном мире… в любое время и с распростертыми объятиями… и-и-ик!

Свистнула лабрисса, которую неосмотрительно положил рядом с собой Зевс. Еще немного – и черепушка Мома, Правдивого Ложью, была бы аккуратно расколота надвое.

Пир примолк.

– Зря ты так, – осуждающе протянул Зевс и рассеянно сунул мне в руку полную чашу. – Попросил бы меня – я б молнией…

Река торжества вернулась в свое русло.

Сатиры, кентавры, божки, дриады. Речи – одна другой пышнее. Тосты – один другого хвастливее.

Напевает Гестия, поднося чашу с нектаром, ободряюще касается руки – ладно тебе, невидимка!

Орешки в меду и кабаний бок с дикими травами напоминают, что не один же нектар хлебать да амброзией закусывать.

Посейдон в сотый раз рассказывает, как похищал свою жену – Амфитриту. Зевс в ответ красноречиво молчит о своих подвигах: Гера буравит его взглядом, обещающим вторую Титаномахию.

И они меня еще женить хотели? Это чтобы не им одним мучиться, что ли?!

Арес шутя борется с Гефестом, судя по увечьям, шутки заканчиваются почти сразу. Артемида отыскала лук, никого не убила, теперь соревнуется с братом в стрельбе. Танцуют хариты и музы. Дергает меня за край гиматия робкий юноша с фиалковыми глазами – божок какого-то ручья.

– Там… там Гермес просил… чтобы Кронида…

– И? Тебе не говорили, что я из них – самый неуживчивый?

Трепещут густые ресницы над омутами глаз.

– Но ты же из них самый трезвый…

Тартар бы забрал таких помощничков.

Племянник ждал меня на открытой площадке. Нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Ткнул пальцем в небо, как только меня увидел. Молча.

Потом с невольным уважением выслушал все, что я сказал по поводу открывшейся мне картины. Протянул вполголоса:

– Такого даже Посейдон не говорит.

Небо у горизонта явственно провисало. Кренилось на Землю-Мать, будто Уран вновь решил покрыть ее, чтобы породить новое поколение титанов.

А может, просто решил заключить в объятия – успокоить после потери детей.

Зарницей метнулась мысль: я не видел Геи на пиру – и канула в ночную темень, вытесненная другой. Ну, конечно. Взлетающие в небо горы, скалы, полыхающий огонь, дрожащий от поступи Гекатонхейров свод… Уран просто не выдержал.

За пиршественный стол я вернулся с настолько мрачной миной, что Зевс встревожился.

– Что? – одним углом губ (вторым он улыбался пышногрудой харите).

– С титанами все решено?

Память не подводила нашего предводителя – сколько ни пьянствуй.

– Атлант отсиживается у себя дома, на Западе. С дочерьми. Пока молчит и не вмешивается, но делать с ним что-нибудь нужно, пока бунт не поднял. Все думаю, что…