Кэтрин Мур - Черные боги, красные сны

Из этого кошмара, из волн расползающейся по пещере черноты Смита вырвало иное прикосновение — и он сразу забыл о своем ужасе. Прикосновение девичьих губ, сладостное, жгучее касание приоткрытого рта, нежно скользнувшего по его губам. Смит замер, окаменев, пока Ниуса творила свой долгий, страстный поцелуй, не похожий ни на один из тех, что ему доводилось пережить прежде. В нем был холод, столь же чуждый, как и та тьма, которая вихрилась вокруг ее прозрачного тела под струями света, мертвенный холод, пронзивший Смита насквозь. Но было в этом поцелуе и тепло, стремительно унесшее вызванный холодом озноб.

В то мгновение, когда ее настойчивые губы слились с его губами, в душе Смита сошлись в смертельной схватке чувства столь же несовместимые, как свет и тьма. Ледяное прикосновение мрака, горячее прикосновение любви. Чуждость, вызывающая дрожь, остолбенение, вызывающее паралич, и человеческая горячая кровь, требующая ответить на поцелуй. Все это было настолько несовместимо, что голова у него шла кругом, он ослеп и оглох. Он разрывался на части, его терзали противоречия столь непримиримые, что попытка разрешить их могла стоить ему рассудка.

Еще немного — и было бы поздно, но тут поцелуй прервался. Смит стоял один в вихре тьмы, на губах горела память о ее прикосновении, а мир вокруг снова обретал прочность. В этот головокружительный миг Смит успел уловить то, что упустили корчащиеся в агонии новы: легкие шаги босых ног, поднимающиеся куда-то вверх, все выше, все быстрее. Вот они уже у него над головой. Смит не стал смотреть. Он знал, что ничего не увидит. Он понимал, что Ниуса уходит путем, который ему не дано увидеть или ощутить как-то иначе. Босые ноги перешли на стремительный бег, Ниуса тихонько засмеялась, а потом смех резко оборвался, отрезанный стуком захлопнувшейся двери. И наступила тишина.

И сразу же он ощутил, как вся пещера вокруг него вздохнула с облегчением. Завеса тьмы поднялась. Пещеру вновь залил тусклый полусвет, зеленые лучи, лившиеся с потолка, исчезли. На полу возле его ног, уткнувшись бледными лицами в пол и дрожа, лежали новы. Больше, насколько он мог видеть в сумраке, в пещере никого и ничего не было.

Смит нагнулся и подобрал свой огнемет. Потом бесцеремонно пнул ближайшего нова.

— Покажи мне выход отсюда,— велел он, убирая оружие в потайную кобуру под мышкой.

Человек-червь послушно вскочил на ноги.

Украшенная заклепками дубовая дверь с грохотом распахнулась, и во все стороны полетели щепки под ударами пик. Грохот эхом отражался от стен крошечной каменной комнатки, открывшейся за разбитой дверью. Джирел, воительница из Джори, перепрыгнула через обломки и резким движением отбросила рыжие волосы с лица, напряженно ухмыляясь и сжав в руке обоюдоострый меч. Но в дверном проеме она остановилась, и ее люди в кольчугах, следовавшие за ней, окружили ее, точно волны ослепительной голубой стали, а в следующее мгновение тоже замерли, не в силах пошевелиться и отвести взгляд от представшего их глазам зрелища.

Франга, колдун, стоял на коленях в своей часовне, а увидеть Франту на коленях было равносильно тому, что услышать, как дьявол читает молитву. Но колдун склонился не перед священным алтарем — черный камень казался громадным в этой маленькой голой комнатке, в которой все еще раздавалось эхо сражения, и в долю секунды между мгновением, когда дверь пала под натиском отряда Джирел, и ее шумным появлением на пороге Франга опустился на колени в последней отчаянной попытке чего?.. Что он собирался сделать?

Его костлявые плечи под роскошным черным одеянием вздымались и опадали, когда он касался гагатового орнамента, окружавшего алтарный камень. В следующее мгновение, как раз в тот момент, когда Франга понял, что враг находится на расстоянии удара мечом, в камне открылось отверстие, колдун резко развернулся и присел, точно дикий зверь. Ослепительный свет, холодный и неземной, полился из отверстия в алтаре.