Джон Толкин - Товарищество Кольца

Было здесь множество Бэггансов и Боффинов, а также много Туков и Брендибаков; были различные Граббы (родственники бабушки Бильбо Бэггинса) и различные Чаббы (родственники его деда Тука); и набор Берроузов, Болджеров, Брейсгирдлей, Брокхаузов, Гудбоди, Хорнблауэров, Праудфутов. Некоторые находились в очень отдаленном родстве с Бильбо, а иные даже никогда раньше не бывали в Хоббитоне, потому что жили в отдаленных районах Шира. Не были забыты и Сэквил-Бэггинсы. Присутствовали Ото и его жена Лобелия. Они не любили Бильбо и ненавидели Фродо, но так волшебна была власть пригласительного билета, написанного золотыми чернилами, что они не смогли отказаться. К тому же их кузен Бильбо много лет специализировался в приготовлении пищи и его стол пользовался высочайшей репутацией.

Все сто сорок четыре гостя ожидали приятного праздника, хотя кое-кто всерьез опасался совершенно неизбежной застольной речи хозяина. Бильбо имел склонность к тому, что называл поэзией; иногда, особенно после стакана или двух, рассказывал об удивительных приключениях во время своего знаменитого путешествия. Гости не были разочарованы; праздник получился очень приятный: богатый, обильный, разнообразный и долгий. Б последующие недели цена на продовольствие во всем районе сильно упала, но это не имело значения, потому что праздник Бильбо истощил запасы всех складов, погребов и кладовых на мили вокруг.

После еды подошла очередь Речи. Большинство собравшихся, впрочем, настроилось благодушно и пребывало в приятном состоянии, наступающем в результате того действия, которое хоббиты называют «заполнить все углы». Они пили свои любимые напитки, ели любимые яства, и страхи сами собой улетучились.

Теперь собравшиеся готовы были слушать и приветствовать кого угодно.

— Мои дорогие гости! — начал Бильбо, вставая с места.

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! — закричали все и повторяли хором, казалось не желая следовать собственному призыву.

Бильбо сошел со своего места и взобрался на стул под ярко освещенным деревом. Свет фонарей падал на его круглое лицо; золотые пуговицы сверкали на вышитом шелковом костюме. Все видели, как он стоит, помахивая в воздухе рукой; другую руку он держал в кармане брюк.

— Мои дорогие Бэггинсы и Боффины, — начал Бильбо снова, — мои дорогие Туки и Брендибаки, и Граббы, и Чаббы, и Берроузы, и Хорнблауэры, и Болджеры, Брейсгирдли, Гудбоди, Брокхаузы и Праудфуты!

— Праудфут! — завопил престарелый хоббит в конце павильона.

Это, конечно, была его фамилия, и он вполне ее оправдывал: ноги у него были здоровенные, заросшие густой шерстью и гордо возлежали на столе.

— Праудфуты, — повторил Бильбо. — А также мои добрые Сэквил-Бэггинсы, которых я наконец приветствую в Бэг-Энде. Сегодня мне исполняется сто одиннадцать лет.

— Ура! Ура! Многая лета! — закричали все и забарабанили по столам.

По всеобщему ощущению, Бильбо выступил блистательно. Именно такие речи любят хоббиты, короткие и ясные.

— Надеюсь, вы все так же рады, как я.

Оглушительные вопли. Крики «Да!» (и «Нет!»). Звуки труб и рогов, дудок, флейт и других музыкальных инструментов. Как уже было сказано, присутствовало много юных хоббитов. В руках они держали сотни дудок и трещоток. Большинство — со знаменитой маркой Дейла; правда, хоббитам это ни о чем не говорило, но все соглашались, что дудки отличные. Это были инструменты маленькие, но превосходно изготовленные и с благородным звучанием. В одном углу молодые Туки и Брендибаки, решив, что дядюшка Бильбо уже кончил речь (поскольку сказал все необходимое), организовали импровизированный оркестр и начали веселый танец. Мастер Эверард Тук и мисс Мелилот Брендибак встали из-за стола и с колокольчиками в руках начали танцевать «весенний круг»— танец веселый и энергичный, но, пожалуй, несколько чересчур.

Бильбо еще не кончил. Взяв у стоявшего рядом хоббитенка рог, он трижды резко протрубил в него. Шум прекратился.

— Я не задержу вас надолго! — воскликнул Бильбо. — Я созвал вас с Целью.

Тон, каким он произнес это, произвел впечатление. Наступила тишина, и один или два Тука насторожились.

— Даже с тремя Целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я вас всех очень люблю и что сто одиннадцать лет — слишком краткий срок жизни среди таких великолепных и восхитительных хоббитов.

Громовой взрыв одобрения.

— Я многих из вас не знаю и наполовину так хорошо, как мне хотелось бы; и половина из вас нравится мне меньше, чем вы того заслуживаете.