Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

Имперский историк покачал головой.

— Кульп выполняет приказы Кольтена. Если вы ищете причину поражения виканцев, маг здесь ни при чем. Начнем с того, что Седьмая армия решила показать свою настоящую боевую злость.

— Допустим, — сощурил свои темные глазки Балт.

— Я слышал, как Кольтен назвал вас дядей.

— Назвал. Ну и что?

— Так вы и в самом деле его дядя?

— Кто? Я?

Дюкр прекратил расспросы. Он уже кое-что понимал в особенностях виканского юмора. Балту нужно было бы задать еще полдюжины подобных вопросов, чтобы наконец вытянуть из него ответ.

Из-за серой пелены появилось два десятка «беженцев». У них была странная, спотыкающаяся походка, ибо каждый сгибался под тяжестью непомерного груза: шкафа, комода, сундука с провизией, канделябров или старинных доспехов. Их с двух сторон окружали солдаты Седьмой армии. Они смеялись, кричали и колотили мечами по щитам.

Балт тоже усмехнулся.

— Когда увидишь Кульпа, историк, передай ему мои поздравления. Хорошо сработано.

— Думаю, Седьмая армия честно заработала день отдыха, — сказал Дюкр.

Виканец сдвинул свои жидкие брови.

— Всего за одну победу?

— Они должны прочувствовать вкус победы, господин Балт. Да и лекарям найдется дело: кое у кого раны нешуточные. Не заниматься же всем этим, когда настанут жаркие дни.

— А они настанут скоро. Правда, историк?

— Да, — кивнул Дюкр. — И Сормо Энат согласился бы со мной.

Балт опять плюнул в пыль.

— Мой племянник возвращается.

Кольтен и его копьеносцы служили прикрытием для солдат Седьмой армии. Многие из них тащили в руках или волокли за собой чучела беженцев. Все говорило о том, что Седьмая армия одержала сегодня полную победу.

— Никак я видел улыбку на лице Кольтена? — спросил Дюкр. — Совсем мимолетную, но, по-моему, я ее видел.

— Ты явно ошибся, — прорычал Балт.

Но Дюкр, уже знакомый с особенностями виканцев, уловил в его голосе шутливые нотки.

— Передай солдатам Седьмой армии, историк: они заслужили день отдыха.

Скрипач сидел в старом саду, окружавшем колодец и каменную полукруглую скамью. Сквозь густые ветви пробивались лишь редкие звезды. Луны не было. Сапер вскинул голову.

— Молодец, парень. Умеешь подкрадываться почти бесшумно.

Крокус постоял у него за спиной, затем тоже сел.

— Допустим, ты не ждал, что он так с тобой обойдется, — сказал Крокус.

— Ты считаешь, он поступил нечестно?

— Со стороны это выглядит так.

Скрипач не ответил. Из зарослей выпорхнула ризанская ящерица, привлеченная бабочками-плащовками, которые вились над колодцем. Прохладный ночной воздух отравляло зловоние помойной ямы по другую сторону стены.

— Апсалара переживает, — сказал Крокус.

Сапер покачал головой: «Она переживает!»

— Мы не пытали пленных, — сказал он.

— Апсалара ничего не помнит.

— Зато я помню, парень. Такие воспоминания из памяти не вытравишь.

— Но ведь она — просто девчонка из рыбачьей деревни.

— Большую часть времени — да. Только иногда…

Скрипач мотнул головой, не закончив фразу. Крокус вздохнул и заговорил о другом.

— Значит, это не было частью замысла? Калам по собственному выбору решил все переиграть? Да?

— Это называется голосом крови, парень. Не забывай: Калам родился и вырос в Семиградии. Ему захотелось встретиться с Шаик — пустынной ведьмой. Ее еще называют Рукой Дриджны.

— Ну вот, теперь ты принимаешь его сторону, — с тихим отчаянием произнес Крокус. — Совсем недавно ты почти обвинял Калама в предательстве.

Скрипач поморщился.

— Трудные сейчас времена, парень. Ласэна объявила нас предателями, но разве от этого мы перестали быть солдатами империи? Ласэна и империя — понятия разные.

— Что-то я не вижу особой разницы.

— Спроси нашу девчонку. Может, она тебе лучше растолкует.

— Но ведь вы с Каламом ждете восстания. Я так понял, оно вам даже на руку.

— Только это не значит, что мы собирались собственными руками поднять вихрь Дриджны. Калам хочет быть в гуще событий. Что ж, такой у него характер. Судьба неожиданно пошла ему навстречу. В книге Дриджны, если верить легендам, заключено сердце богини вихря. Чтобы началась Дриджна — как здесь называют Откровение, — книгу должна открыть пророчица Шаик. Только она, и никто другой. Калам сознает, что путешествие может стоить ему жизни, однако он готов передать Шаик эту проклятую книгу. Власть Ласэны шатается. Восстание в Семиградии нанесет ей ощутимый удар. Скажем Каламу спасибо за то, что он отправится к этой ведьме один и не потащит туда нас.