Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

Калам перестал улыбаться.

— Это и есть ваша война против мезланцев? Вы вооружены, имеете лошадей. Так почему вы до сих пор не примкнули к солдатам Дриджны? Люди вроде вас очень нужны Камисту Рело. Я еду на юг, чтобы поспеть к осаде Арена. Мезланской твердыне осталось стоять недолго.

— И мы туда же. Мы сами мечтаем войти в широко распахнутые городские ворота Арена! — с жаром произнес главарь шайки. — И мы войдем туда не только с оружием в руках. Мы пригоним с собой скот, чтобы накормить наших собратьев. Но скажи, имеем ли мы право забыть о богатых мезланцах? Кое-кому из них удалось сбежать.

— Равнина убьет их без нашей помощи, — сказал Калам. — Тем более что их скот остался у вас.

«Широко распахнутые городские ворота Арена, — подумал ассасин. — И… джистальцы, затаившиеся внутри. Это не местное слово, не семиградское. Где же я мог его слышать?»

— Настоящий солдат не оставляет недобитых врагов, — уже спокойнее, но с прежним пафосом произнес главарь шайки. — Что, мекралиец? Поедешь с нами?

— Говоришь, они ушли куда-то на юг?

— Да. Отсюда не больше часа езды.

— Раз мне все равно по пути, я поеду с вами.

— Отлично!

— Вам не терпится изнасиловать тех мезланок? Что-то я не вижу в этом ничего священного, — сердито проговорил Калам.

— Священного нет ничего, — ухмыляясь, согласился главарь. — Зато справедливо.

Они выехали глубокой ночью, под светящимся звездным покрывалом. Одного из своих главарь шайки оставил сторожить волов и награбленное добро. Шестеро новых спутников Калама были вооружены легкими луками. Со стрелами дело обстояло неважно: в колчане у каждого Калам насчитал не более трех, да и те с выщипанным оперением. Такие стрелы годились лишь для стрельбы с близкого расстояния.

По дороге Борду (так звали главаря шайки) рассказал Каламу, что малазанских беженцев всего пятеро: один военный, двое женщин и двое маленьких мальчишек. Главарь уверял, что во время первой засады военного ранили, а потому не рассчитывал на новое сражение.

— Перво-наперво добьем этого мезланца, — вслух рассуждал Борду. — Потом вдоволь натешимся с женщинами и мелюзгой. Кто знает, мекралиец, а вдруг тебе тоже понравится?

Калам ответил ему хмыканьем, которое могло означать что угодно. Он хорошо знал эту породу «воинов». Они бывали храбрыми только до тех пор, пока численностью превосходили своих жертв. Слава, о которой разглагольствовал Борду, заключалась в издевательствах над беззащитными. Таких двуногих тварей хватало в любой части света. Когда где-то вспыхивала война, они старались держаться подальше от полей сражений, упиваясь своей безнаказанностью. Это отребье было оборотной стороной любой кампании. На эрлитанском наречии существовало даже особое слово — эптарх-легебран (грифы-насильники).

Эта часть Орбала-одхана была не столь пустынной. Из травы выступали обломки гранитных скал. Каменистыми были и склоны невысоких холмов. Вдали слабой точкой светился костер. Привал беженцев. Калам неодобрительно покачал головой. Неужели утренняя засада их ничему не научила? Слишком уж беспечно они вели себя на враждебной земле. Если вместе с ними кто-то из военных, как он допустил такую чудовищную оплошность?

Разбойники и Калам проехали еще и остановились, когда до костра беженцев оставалось не более полусотни шагов. Подъехав к скале, Борду велел остановиться.

— Не смотрите на огонь, — шепотом предупредил он своих. — Пусть эти глупые мезланцы ослепляются светом костра. Мы должны хорошо видеть в темноте. А теперь разобьемся на Две части. Мы с мекралийцем объедем их и ударим с другой стороны. Пусть кто-то из вас считает свои вдохи и выдохи. Когда насчитаете пятьдесят, нападайте.

Главарь явно не смыслил в тактике. Неужели он не понимает, что вместе с беженцами сам может попасть под обстрел? Или это тоже одна из его «солдатских шуток»? Калам промолчал и послушно свернул вслед за Борду.

— Твои люди хорошо стреляют? — спросил он, когда они остались одни.

— Ты еще сомневаешься, мекралиец?

— Нет, просто спросил. И попадают на любом расстоянии?

— Конечно. Да ты никак испугался? Ты ж такой сильный и рослый. Один твой вид вселяет ужас. Наверняка ты знаком с воинским ремеслом. Меня удивляют твои слова.

— Я сейчас тебя еще сильнее удивлю, — сказал Калам, полоснув разбойнику по горлу.

Хрипя и обливаясь кровью, Борду откинулся назад. Его голова дергалась в предсмертных судорогах.

Ассасин убрал кинжал. Подъехав ближе, он не дал Борду упасть с лошади. Подсунув одну руку разбойника за спину, Калам добился равновесия тела.