Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

Кульп пригляделся к люку, ведущему вниз, в гребной отсек. Оттуда исходило слабое магическое свечение, невидимое обычным зрением. Маг долго стоял возле люка, не решаясь его открыть.

Кроме Кульиа, Геслера и Буяна, больше никто не решался спуститься на нижнюю палубу. Все лишь оцепенело наблюдали сверху за действиями троих.

— Ну что, маг, готов лезть вниз? — спросил Кульпа Геслер.

— Совсем не готов.

— Тогда вперед, — вымученно улыбаясь, ободрил его капрал, доставая из ножен меч.

Кульп посмотрел на дверцу люка, потом на капрала. Тот пожал плечами.

— Да. Знаю.

Бормоча себе под нос проклятия, Кульп откинул дверцу. Темнота внизу ничуть ему не мешала. Магия освещала пространство желтоватым, слегка колеблющимся светом. Держась обеими руками за перила, Кульп стал спускаться. Следом полез Геслер.

— Ты что-нибудь видишь? — спросил капрал.

— Вижу.

— И чем тут пахнет?

— Если у терпения есть запах, здесь пахнет терпением, — ответил Кульп.

Чтобы помочь капралу, он протянул световой лучик по проходу между скамьями, немного расширил и оставил светить.

— Да, — хрипло выдохнул Геслер. — Тут во всем чувствуется какой-то скрытый смысл. Клобуку бы понравилось.

За веслами сидели обезглавленные трупы: по трое на каждой скамье. Впереди разместился обезглавленный барабанщик. Его руки все еще сжимали диковинные барабанные палочки, больше похожие на тыквы. Барабанщик был рослым и жилистым. В воздухе не ощущалось даже намека на трупный запах, а тела выглядели так, будто их обезглавили совсем недавно. Долгое время Кульп и Геслер молчали.

— Так ты это называешь терпением? — наконец спросил капрал.

— Да.

— А я думал, что ослышался.

Кульп покачал головой.

— Насколько я понимаю, корабль был захвачен. Матросов обезглавили и… заставили работать.

— В обезглавленном состоянии?

— Да, капрал. В обезглавленном состоянии.

— И давно это случилось?

— Может, несколько лет назад. Или несколько десятков. Мы же находимся внутри магического Пути, капрал. Трудно сказать, как течет здесь время и есть ли оно вообще.

Геслер что-то буркнул себе под нос, потом сказал:

— Нужно добраться до капитанской каюты. Возможно, там мы найдем корабельный журнал.

— И свисток, загоняющий гребцов в гребной отсек.

— Угу. Мне еще знаешь какая мысль пришла? А может, нам куда-нибудь спрятать безголового барабанщика? Тогда я пошлю Буяна. Пусть садится и лупит по барабану.

— У тебя странные шутки, Геслер, — поежился маг.

— Я не шучу. Просто Буян обожает рассказывать истории, но они у него такие занудные, что уши вянут. А так в них появится перчик и иные пряности.

— Только не говори мне, что всерьез решил засадить парня за барабан.

— Нет, конечно. Я же не хочу, чтобы мои ребята здесь рехнулись.

Они вернулись на нижнюю палубу. Упреждая вопросы, Кульп сказал:

— Такое привидится лишь в безумном сне.

— У нас и так есть безумная явь, чего же еще? — ответила ему Фелисина.

Кульп направился к капитанской каюте. Геслер убрал меч в ножны и пошел за магом. Толкнув дверь и спустившись на пару ступенек, они очутились на корабельном камбузе с массивным столом. Напротив была еще одна дверь, ведущая в узкий проход, по обе стороны которого стояли койки. Проход упирался в дверь капитанской каюты.

Опрятно заправленные койки были пусты. Трудно сказать, сколько времени они ждали матросов, которые больше не нуждались в отдыхе.

Дверь каюты не была заперта изнутри и открылась с протяжным скрипом.

Даже после палубы и гребного отсека увиденное заставило Кульпа и Геслера содрогнуться… Троих смерть настигла внезапно — об этом свидетельствовали неестественно скрюченные тела. И снова — ни ран, ни следов гниения. Иной была гибель четвертого. Копье пробило его вместе со спинкой капитанского кресла. Кульпа не удивили залитые кровью колени убитого. Удивительным было другое: кровь, давно прекратившая капать, ярко блестела. Кульп едва удержался, чтобы не потрогать пятно пальцем.

— Никак тистеандии? — прошептал Геслер.

— Похожи, но не совсем, — возразил Кульп.

Он шагнул внутрь каюты.

— У этих кожа серая, а не черная. Да и выглядят они… диковато.

— Говорили, что авалийские тистеандии были настоящими дикарями и никого из чужаков на свой остров не пускали.

— Во всяком случае, живым оттуда никто не возвращался, — согласился Кульп. — Но ты взгляни, во что они одеты. Грубая, мешковатая одежда, кое-как сшитая из невыделанных шкур. А их украшения?