Михаил Бабкин: Маскарад

Что же до твоей излишне приметной внешности, Барт-Красавчик, то это не проблема, я всё предусмотрел. – Колдун сунул свободную от невидимых вожжей руку под полу рясы, вытащил оттуда холщовый мешочек. – Вот тебе маска. Надень её, – отрывисто приказал он. – Не бойся, ничего худого с тобой не случится.

Барт осторожно развязал мешочек, достал из него маску, расправил её на ладонях и едва не выругался вслух, вовремя сдержался – назвать это «маской» можно было лишь с очень и очень большой натяжкой.

На ладонях Барта лежало мужское лицо – молодое, живое и тёплое; длинные ресницы, слегка потрескавшиеся губы, проступающая после недавнего бритья светлая, по-юношески мягкая щетина. На левой скуле коричневое родимое пятно размером с фасолину – неужто колдун похитил чей-то облик, зачаровав и обезобразив какого бедолагу? С него, подлеца, станется… Недаром мать с детства наставляла Барта избегать колдунов как заразы и никогда не иметь с ними дел. Потому, что обманут в любом случае. Потому, что ничего, кроме горя, обычному человеку знакомство с колдуном не принесёт. Потому, что беда и колдун ходят одной тропинкой. Потому, что… Много их было, тех «потому, что».

Колдунов мастер-вор опасался сызмальства.

– Не беспокойся, я никого не убил и не изуродовал, – словно прочитав мысли Барта – а, может, и впрямь прочитав – сказал «монах». – Это моё лицо. Потому будь с ним предельно осторожен, мне вовсе не нужны лишние шрамы и увечья.

– Сколько же вам лет? – не удержался от ненужного вопроса мастер-вор, спохватился, но слова уже были произнесены.

– У колдуна всегда тот возраст, который он сам пожелает, – уклончиво ответил собеседник. – Во всяком случае, внешне. Надевай… ээ… маску. И вот ещё что: в замке никому ничего не говори. Молчи в любом случае! Беседовать за тебя буду я… ты же во время беседы обязательно держись нагло и самоуверенно. Иначе у тебя могут возникнуть некоторые проблемы с собеседниками.

– Понятно, – Барт на всякий случай огляделся по сторонам – не увидит ли кто случайный его преображения? Однако в корчме никого не было, разошлись все, разбежались, будто их взашей вытолкали: вон там – недопитое вино в кружках пьяниц, а там – брошенные карты шулеров. И кастеты-ножи на месте, лежат, ждут хозяев.

Да и полового за столом-прилавком тоже не оказалось, однако ж оттуда явственно доносился негромкий храп: спал половой, прикорнув под тем столом, уморился отчего-то. Перетрудился.

– Пока мы не закончим наше дело, в корчму никто не войдёт, – заметив изумление Барта, любезно пояснил колдун. – Просто не захочется. Или не получится. Ну же, действуй! – Мастер-вор кивнул и, поджав губы от омерзения, приложил к лицу маску; чужая личина как живая – впрочем, почему «как»? – липко растеклась, расползлась до горла, ушей и зачёсанных назад волос, меняя облик Барта. Мастер-вор, проведя по щеке ладонью, вдруг понял, что чувствует прикосновение к маске точно также, как если бы дотронулся до своего лица.

– Да, – подтвердил наблюдавший за ним «монах», – моё лицо приросло к твоему. На время, конечно. А теперь займись этим, – он пинком вытолкнул из-под стола завёрнутый в мешковину тюк, небрежно перевязанный бечёвкой. – Соответствующая печальному событию одежда: ты же не поедешь на оглашение завещания в своём простолюдном рванье? Переоденься, а после возьмёшь моего жеребца – гнедого, у коновязи – и немедля отправляйся в замок, скоро уже совсем стемнеет… Коню обязательно дай понюхать мою перчатку, – вовремя вспомнив, предупредил колдун. – Иначе он тебя к себе не подпустит. Искусает.

Барт разорвал бечёвку.

Чёрные кожаные штаны, того же цвета шёлковая рубаха и жилет с многочисленными карманами, чёрные сапоги – на тонкой подошве, мягкие, исключительно для верховых поездок, – кружевные перчатки, бархатный берет и плащ из вороньих перьев. Всё, разумеется, тоже чёрное, траурное.

– Я буду ждать тебя здесь, мастер-вор, – веско промолвил колдун, наблюдая, как переодевается Барт. – И не вздумай меня в чём либо обмануть, очень не советую. Я ведь буду видеть и слышать всё, что увидишь и услышишь ты.

– И в мыслях подобного не держал, – соврал Барт.

…Низкая белая луна висела над кронами лесных деревьев, заливая дорогу серебристым светом и выделяя глубокой тенью каждый бугорок, каждую ямку-рытвину на утоптанном грунте. Гнедой шёл ровно, не обращая внимания на чужого ему седока; свернув на мощёную тёсаным камнем дорогу, что вела от главного тракта к замку губернского колдуна, Барт пришпорил коня – надо было торопиться. Не хватало ещё опоздать к оглашению завещания!