Генри Олди - Рубеж

Вспыхивало, кричало, звало на помощь не звуком - буйством красок. Как будто кому-то напоследок хотелось света, много света - и сразу…

Зарылся в одежды злой-доброй тетки маленький княжич. Сирота; теперь сирота. Радуга съела доброго дядьку-паучка. Внизу, на камнях двора, на выложенной желтеньким дорожке: исковерканное тело батьки. Батька сильный. Батька самый сильный.

Батьки больше нет.

Зарезали друг дружку носатый дядька и красивый человек в одежке из железа. Красивому человеку помогли. А носатый дядька их сам зарезал.

Тихо перестал дышать братик.

Пляшет в радуге Ирина Логиновна Загаржецка. Руки тянет.

"Спаси!" - кричит.

Пылинка в луче.

"Я спасу…" - отвечает он.

Он не боится ни боли, ни позора. За три с небольшим месяца, прожитых им, он свыкся с тем и с другим. Всей его боли было - мамкина разрытая могила, всего позора - имя чортова ублюдка.

Хватит.

Но батька лежит поперек дорожки, и Несущая Мир уже не замечает цветных языков, жадно лижущих ее останки; и дядьки уже не дерутся. И плывет сполохами замок - неохотно, но растворяясь…

О нем вспомнили. Сразу несколько бабочек высунулись из своих пленочек; замахали крылышками. Не бабочки - крысы. Двинулись к нему, волоча за собой голые хвосты - розовые, фиолетовые, пурпурные в золотую крапинку. Как бы небрежно, как бы привычно, как бы мимоходом, потому что всего и дела-то, что разорвать на кусочки обомлевшего от страха мальчишку, писклявого боягуза, не сумевшего спасти даже рубинового паучка.

А хотел спасать - всех.

Из штанов выпрыгивал.

Он знал, что не может отменить случившееся - и знал, что оставить все как есть тоже не сумеет. Зачем он здесь, кто он такой, если не сумел защитить свой дом, своего батьку, маму, братика, маленького княжича?

Он отступил на шаг. Еще на шаг. Крысы ухмылялись, но он боялся не их.

Он ненавидел себя. Он стыдился себя, слабого; он пожелал, сам до конца не осознавая своего желания. Изо всех сил пожелал…

И шагнул в радугу, как шагают в костер.

Раскинул руки, сгребая пляску цветов в охапку, и оттуда, из феерического ада, обернулся.

Замок растекался яркой лужей.

"Не в добрый час твое желание услышано, Денница. Не в добрый час."

- Неважно, - ответил он. - Я спасу.

- Да, - ответил Самаэль на незаданный вопрос. - Только гибель целого Сосуда способна загнать твоего сына в угол. Смотри, бродяга: вот сейчас, сейчас он пожелает, раскрывшись для крика - и мольба будет услышана. Так бывало раньше; так будет теперь. Он выйдет из радуги новым; новым и - Заклятым.

Ты не боишься, Ангел Силы? Ведь они, прежние, всегда просили небо о мести! Посмотри на Иегуду бен-Иосифа, на героя Рио, вспомни остальных, сколько их ни было! Они просили о мести и получали желаемое…

Ты не боишься, Князь Шуйцы?!

- Нет. Не боюсь. Я сказал Князьям, что в случае успеха Денница-Заклятый - идеальный Малах. Наша мечта во плоти. Живая способность работать на благо Творения одновременно и в Рубежах, и снаружи. С его появлением грязный тварный мир не пойдет, вприсядку помчится к Судному Дню! Одни согласились, другие - нет. Но я не сказал им всей правды.

Самаэль склоняется ниже, и я вижу крупные капли пота на его лбу.

Пот? на лбу Малаха?!

- Бродяга, я знаю: твой сын, как и все, обязательно попросит мести. И получит возможность ее осуществить. Как ты думаешь, кого первого он станет убивать?

Он не ждет ответа.

Мы оба знаем ответ. Мы оба знаем его, Ангел Силы, единственный из Князей, способный рискнуть самим собой.

Мой сын первым станет убивать тебя.

И гибель Сосуда покажется детским лепетом, пустой шуткой, когда сойдутся в бою: сын каф-Малаха и смертной, воззвавший и получивший - против Рубежных воинств, обязанных до последней капли света защищать жизнь одного из своих Князей.

Свобода-под-Заклятием и Служение-ради-Свободы.

- Бродяга, пойми: тогда вмешается ОН! - Самаэль почти кричал, приблизив свое удивительное лицо вплотную к моему. - ОН просто должен будет вмешаться! должен! должен!!!

Сперва я не понял, о ком кричит Ангел Силы.

А когда понял…

- ОН молчит, бродяга! ОН наблюдает и молчит! Служение уже идет у меня горлом, а ОН молчит! Но теперь я не позволю ЕМУ отмолчаться!… не позволю!…

- Глупый, глупый бейт-Малах…

Самаэль подавился криком, услышав это от меня.

- Тогда я тебя просто убью, дурак…