Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

— Стой! Кто идёт?, — внезапно раздалось из кустов за очередным поворотом тропинки.

— Свои!, — не задумываясь, крикнул Ладвиг.

Останавливаться он не собирался, но ветви зашевелились, и оттуда высунулось преградившее им путь древко пики.

— Кто такие? Назовитесь!, — грозно потребовал обладатель оружия.

— Эй, Ханк! Вроде бы твой голос. Чего ты тут делаешь?, — спросил Виланд.

— Доброй ночи, Виланд!, — уже спокойнее ответил часовой. — Хорошо, что вы быстро прибыли. Осталось дождаться дознавателя.

— Считай, что дождался, — предчувствуя недоброе, сообщил Ладвиг.

— Господин сержант!, — часовой вышел из кустов для доклада, но учуяв запах, издаваемый одеждой следователей, в недоумении замолчал.

— Говори, что у тебя.

— Срочный вызов, господин дознаватель. Произошло ещё одно убийство.

Ладвиг тяжело вздохнул. Мечты о сухой одежде и горящем камине отодвигались на неопределённый срок.

— Оцепление организовано?, — спросил он.

— Так точно. Вахмистр Матиас лично расставил посты и отправил посыльных за вами и вашим помощником. Мы не надеялись, что вы появитесь так быстро.

— Мы тоже…

— Не понял, господин сержант.

— Неважно. Дорогу сам покажешь?

— Так точно! Следуйте за мной.

Для оцепления хватило пятерых стражников. Убийство произошло на совсем крохотной полянке, зажатой с трёх сторон зарослями густого кустарника. Вход на полянку оказался совсем узким, этакое бутылочное горлышко, через которое только и можно было туда попасть. Стражники с факелами создавали весьма приличное освещение, и следователям не пришлось действовать на ощупь.

В центре поляны ничком лежала женщина, а в двух шагах от неё из высокой травы торчала ручка корзины. Увидев это, Ладвиг зажмурился и тряхнул головой из стороны в сторону. Он никак не ожидал увидеть картину, за исключением мелких деталей полностью повторявшую недавние события. Не сговариваясь, следователи начали осмотр с содержимого корзины. Сержант даже немного огорчился, не обнаружив там ничего, способного заменить курицу. Золота тоже не нашлось, зато отыскался целый ворох детских вещичек и завёрнутый в капустные листья пирог с яблоками и творогом.

— Этак мы каждую подозревать начнём, — виновато пробормотал Виланд, осеняя себя знаком Двуединого. — Прости нас, Великая Мать, в помыслах оскорбивших человека невиновного…

— Всё равно вещи требовалось проверить, — попытался сгладить неловкий момент Ладвиг. — Тело давайте осмотрим.

С первого взгляда стало ясно, что на этот раз повреждения были совсем другими. Шея жертвы уцелела, а характерная рваная рана проходила через правую щёку и висок.

— Что скажете?, — Поинтересовался сержант мнением помощника.

— Убегала, как и прочие… В последний момент, видимо, оглянулась… Кость на виске проломлена. — Виланд пощупал одежду убитой, затем просунул руку под лежащую женщину и сказал: — Давай перевернём тело.

Помощник дознавателя потрогал рукой примятую траву и спросил кого-то из оцепления:

— А когда дождь начался?

— Утрешний, или тот, что вечером случился?, — в свою очередь задал вопрос ближайший к ним солдат.

— Вечерний.

— Ещё солнце не село. Сразу после первого вечернего колокольного звона.

— Трава под телом сухая, — сообщил сержанту Виланд. — Значит, погибла она, когда ещё было светло. А демоны солнечного света ой как не любят.

— Здесь со всех сторон высокие деревья и густой кустарник, — возразил Ладвиг. — Тени хватает даже днём, не говоря уж о закатном времени.

— Когда обнаружили труп?, — обратился Виланд к тому же стражнику.

Тот ненадолго задумался и сообщил:

— Старая Табея прибежала в караулку, когда уже солнце садиться начало. Вахмистр нас сразу же сюда отправил. Я первым тело Росвиты увидел. Солнце ещё не село, но здесь уже совсем темно было.

— Откуда известно, как её зовут… вернее звали?, — спросил сержант.

— Табея сказала, — невозмутимо ответил стражник. — Племянница это её — Росвита. Сами они из деревни. В город хотели попасть до заката. Вот и срезали путь через сады.

— Получается, Табея, или как её там, видела, кто на них напал?, — оживился Ладвиг, надеясь заполучить свидетеля получше, чем подвыпивший мастер-стеклодув.

— Да, слепая она совсем, — вмиг развеял все его надежды стражник. — Если бы не девчонка, то и заблудилась бы здесь.

— Какая ещё девчонка?

— Маленькая. Дочка Росвиты — Фрок. Табея говорила, что ей всего пять длинных сезонов от роду. Они втроём шли в город на праздник. Собирались с утра на рынок за покупками.